Лучше поздно, чем никогда.

[Владлена]

Уже почти три месяца прошло с невероятного события - я таки закончила претендующую на лавры "бесконечной" историю. В принципе, особой надобности вешать ее здесь и нет - все это постепенно вешалось на форумах и все, лично заинтересованные, читали в безопасных для жизни и рассудка дозах, но раз уж начала вешать тут, то надо и концовкой укомплектовать.
Первая глава "Огненный Змей" diary.ru/~vechorka/p27002567.htm
Вторая глава "Ведьма Мара" diary.ru/~vechorka/p37228898.htm
Первая часть третьей главы diary.ru/~vechorka/p42343385.htm

Итак, Берегини победили (ну, в определенном смысле) Золтара Кощеева и теперь вынуждены вернуться к вопросу с мэром Аркадием Аристарховичем, угрожающим снести Безымянный монастырь, вроде как чтобы построить на его месте торговый центр (ага, в нескольких километров от городка без торгового центра - ну никак!), а на самом деле - из личных счетов с настоятелем. Между тем приближается лето, а с ним и инициация новой Лады.

Comments

[Владлена]

«Если бы да кабы, да во рту росли грибы!» - с раздражением оборвала Милена собственные мысли. Нежить не сожалеет о смерти так же, как человек не может сожалеть о рождении, как бы не трепала жизнь и какой бы невыносимо скучной ни казалась после-жизнь! Кроме того, мавка трезво осознавала, что, собственно говоря, и не является даже погибшей девушкой, как таковой. Тень, воспоминание – а всегда ли людей помнят такими, какими они ДЕЙСТВИТЕЛЬНО были? Конечно, она имела возможность помнить себя сама, но самооценка тем более редко бывает адекватной. И уж по-настоящему глупо думать об Александре таким образом – он ничем подобного отношения не заслужил.
Короче говоря, будут еще всякие мальчишки ее жизни учить! Во всех смыслах поздновато, да и вообще… лучше бы про компьютеры толково объяснили, а то живут в век неограниченных возможностей, и абсолютно этим не интересуются! Что Елена, что этот Мишенька…
«Теперь у меня уже два тайных спутника… немного напоминает прогрессирующую шизофрению!» - мысленно обратилась Елена к мавке. Хоть какая-то практическая подготовленность: девочке уже приходилось подобным образом общаться с замаскированной гарпией. Хотя, зачем в мыслеречии использовать такие светские излишество, как попытка начать разговор со слегка неуклюжей шутки, совершенно непонятно!
«Чего ты хотела?»
«Ты говорила, что стала мавкой, потому что тебя любили и не могли «отпустить»… по твоим же словам, Надежду любили очень многие…»
«Возможно ее любили… иначе» - надеясь, что мысленная связь не передаст ее тембра, после легкого колебания ответила Милена. Если бы они разговаривали вслух, ее голос в какое-то мгновение прозвучал совсем не так, как хотелось бы.
На мужчин обижаться наивно. На таких, как Барин – откровенно глупо. Но каждый раз, когда кто-то принимал его навязчивую одержимость за искренние чувства – в большинстве своем почти все их знакомые жалели именно Григория – для нее это было болезненным уколом. Не потому, что хотелось жалости к себе, просто потому, что кто-то ему верил. Верил в эгоистичную слепую «любовь», соседствующую с наплевательским отношением к чувствам и желаниям – иначе и не назовешь - «объекта». Когда становишься таким вот объектом, действительно желаешь превратиться в мраморную статую – изваянию, по крайней мере, все равно! Когда человек хочет понять – он понимает. Им с Сарочкой было, наверное, лет по восемь, когда единственная подружка решила подарить Миле одно из своих платьев, заявив, что «на ней оно смотрится куда симпатичнее» - трудно было спорить, поскольку большинство дорогих «заграничных» нарядов, в которых маленькая Змиулан уж точно не знала недостатка, увы, гораздо элегантнее смотрелись даже на вешалке, чем на самой Сарочке… Милена всего один раз объяснила подруге, что не возьмет подарка, если не имеет возможности подарить в ответ что-то равнозначное по ценности – и тема навсегда была закрыта. А взрослый и, кажется даже, для мужчины относительно неглупый Григорий несколько лет спустя счел вполне допустимым плюнуть в душу, предлагая даже не дорогой подарок, а просто деньги! Девушка не знала и знать не хотела, с дамочками какого сорта он привык иметь дело, но хоть элементарное понимание… впрочем, все это давно не имело значения.
Однако мысль Елены заслуживала внимания. Надежду любили многие, а сколько людей, столько и проявлений чувств. Но бывший Витязь явно переадресовал свою действительно нездоровую одержимость на сыночка, а Великий Князь чересчур скуп на эмоции, чтобы любить воспоминание. Кто еще? Из всей свиты Надежды известна была только судьба художника, сейчас скрывающегося монастыре… как ни крути, а придумать способ расспросить этого типа придется! Возможно даже, не только его самого, но и его картины… Наружу Эльдар Иванович Далин высунется только если мэр осуществит свой безумный проект и Монастырь будет уничтожен, до чего, остается надеяться, все же не дойдет…
«Ты видела этого Эльдара, когда была в Монастыре перед новым годом, Елена?»
«Если и видела, откуда мне было знать, что он – это он?»
Девочка сумела запомнить, не считая самого настоятеля, только сестру Любаву, смешного мальчишку по имени Женевьев и какого-то Эдуарда, которого видела мельком, но запомнила потому, что не соответствовал он Монастырю в целом. Непонятно, в чем именно, но воинственные послушницы и монахини-оборотни нормально вписывались в образ монастыря, а этот Эдуард, воде бы, друг настоятеля, казался там чужаком… Кроме того, сама Милена тоже не знала об этом несчастном живописце ничего, кроме самого факта его существования!
Как ни крути, а придется Елене еще раз туда проникнуть – воспользуется помощью Берегинь, если потребуется. Плохо, что девчонка, в остальном вполне толковая, страдает от какой-то навязчивой нерешительности, неприятно оставлять ее без присмотра, пусть даже и вся помощь, которую мавка способна предложить, ограничивается парой дельных советов. В большем юная Лада, строго говоря, и не нуждается, однако, оставшись в одиночестве, начинает чувствовать и вести себя, как потерявшийся котенок.
Чего стоили долгие уговоры все-таки обратиться к Берегиням: Елена, видите ли, чувствовала себя виноватой из-за того, что почти все те полгода, что они так деятельно разыскивают ее по миру Нави чуть ли не с собаками, находится буквально у них под носом в школе! Можно подумать, общение или необщение с ними сделают ее менее или более виноватой!
Искать что-то в неведомых далях, когда оно находится прямо под носом, как по-человечески! Кому не приходилось переворачивать весь дом в поисках чего-нибудь, непременно лежащего на видном месте, к которому оттого особо и не присматриваешься, поскольку оно – видное? И нежить, как ни крути, «наследует» очень многие человеческие черты… Возможно, оглядываясь назад, все сочтешь очевидным с самого начала и будешь недоумевать, как это не заметил сразу – но пока, пока им только предстоит узнавать, выискивать, распутывать… не зная еще точно даже того, что – или кого – именно они ищут!
Чертовски интересно!
Жаль, что перенесли эти стрельбища – можно было бы встретится и поговорить со всеми Берегинями сразу. Теперь придется дожидаться конкурса менестрелей… или разумнее будет наладить контакт с этой Викторией, а уж потом разговаривать с остальными?
«Ну почему именно Вика? Она мне… никогда не нравилась!» - набралась окаянства для возражений Елена.
«Правильнее начать работать именно с ней. Кроме того… тебе не так уж сложно понять ее: эта Виктория растеряна, во всем сомневается, не способна взять под контроль происходящие в ее жизни события – так ты меньше года назад сама была такой же!»
«Но ТАК себя не вела! Кроме того… наверное, именно поэтому смотреть на все это сейчас так неприятно…»
«Ты хочешь получить ответы на свои вопросы или нет?»
Елена со вздохом кивнула. Да уж. Немного твердости характера этой девице привить не помешает. Впрочем… цинично звучит, но закрутившаяся вокруг новой Лады история либо убьет ее, либо сделает сильнее.
По правде говоря, Милену захватило не только расследование. Уроки магии с ее новой подопечной, попытки при помощи девочки хоть поверхностно, для начала, разобраться в компьютере, кроме того, мавка не могла отказать себе в удовольствии немного ознакомится с библиотекой Князя… После того, как почти два десятка лет безвылазно торчишь на отрезке леса, где единственное разнообразие – изредка забредающие грибники да толкиенисты – плюс далеко не самый приятный сосед, успевший достать и на том, и на этом свете… изменившийся мир людей со всеми его достоинствами и недостатками начинает казаться бурлящим водоворотом. Милена давно отвыкла следить за временем, да, в конце концов, время было именно тем, чего в ее распоряжении даже больше, чем хотелось бы… почему-то ей в голову не пришло, что это может не остаться незамеченным!
- Где ты пропадаешь все время?

[Владлена]

Они с Григорием почти не общались. Как и о чем теперь, собственно, разговаривать? И раньше-то общих тем было не слишком много. Бесконечно спорить, кто виноват во всем случившемся и вообще – кто тут упрямее и эгоистичнее? Пустые слова… Но нет же, черт бы его побрал, ухитрился как-то отследить ее отлучки!
- Не твое дело, - лаконично ответила Милена.
Упырь какое-то время помолчал.
- Наверное, правильной формулировкой вопроса будет: КАК ты пропадаешь все время? Ты нашла способ разомкнуть Круг? Впрочем, можешь не отвечать, сейчас ты скажешь что-то вроде «Видел бы тогда меня здесь!». И все же?
- Слушай, ты так поддерживаешь вид беседы? Сам задаешь вопрос, сам себе отвечаешь, а потом еще делаешь какие-то выводы! Всегда знала, что ты умеешь слушать только самого себя, но теперь это принимает какую-то уж совсем острую форму!
- Диадема – якорь, верно? И ты отдала ее Александру…
- Отстань! И нечего постоянно приплетать Александра, при чем тут он?! По какому вообще праву ты задаешь мне какие-то вопросы? Если самому не повезло обзавестись «якорем» и покидать эту глушь хоть изредка – твои проблемы – а я не обязана перед тобой ни в чем отчитываться!
Реакция Барина оказалась совсем уж неожиданной – упырь хрипло кашляющее расхохотался. То еще занятие с перебитыми легкими и буквально смятыми ребрами… какого дьявола он так цепляется за страхолюдное обличье, полностью повторяющее искалеченное автокатастрофой тело? Не может быть, чтобы кто-то помнил СЕБЯ именно так… Кроме того, уж у Григория определенно единственной более-менее положительной чертой была когда-то приятная внешность. Сара называла его красивым, это было явное преувеличение, но в определенной доле симпатичности не отказать: довольно высокий, в меру широкоплечий брюнет с чуть крупноватыми, но правильными чертами, смуглой кожей и намечающейся бородкой.
- Знаешь, если бы такую фразу выдала хоть на йоту более заурядная девушка, я бы точно решил, что этот Александр тут очень даже причем…
- Я свободная женщина! – демонстративно отвернувшись, процедила сквозь зубы мавка. – даже если бы было и так…
- Собственно, поэтому я почти стопроцентно уверен…
- Так почти или стопроцентно?
- Короче говоря, что ты НА САМОМ ДЕЛЕ затеяла, Милена?
На самом деле отчитываться перед Барином она действительно не была обязана. С какой стати? Немного подкупала так и не состоявшаяся сцена ревности: Григорий не имел ни малейшего права на ревность и прекрасно это знал, собственно, мавка уже настроилась было прямым текстом ему об этом напомнить, но вместо этого разговор сделал не совсем ожидаемый поворот. «Хоть на йоту более заурядная»… скорее всего это расшифровывалось «у тебя все не как у нормальных людей», но, пожалуй, это было самым приятным, что девушка от него услышала за всю жизнь… и после.
- Всего лишь хочу помочь этой девочке. Новой Ладе – у нее проблемы с освоением магической силы, а Александр не умеет объяснять на пальцах то, что ему самому кажется очевидным. Да и… в общем-то, это и все, - уклончиво пожала плечами Милена. Говорить Григорию о расследовании не хотелось из-за одного малосущественного нюанса.
Считается, что быть интеллектуалкой – значит, любить классику. В музыке, литературе… в чем угодно! Все бы ничего, но многие отчего-то считают, собственно «классикой» то, что входит в обязательную школьную программу. Другим ошибочным признаком хорошего тона считается привычка безжалостно ругать так называемую «развлекательную» литературу. К школьной программе как таковой Милена, конечно, претензий не имела, а расписывать отношение к каждому автору отдельно – разговор долгий. Тем не менее, слишком часто люди отказывались видеть сами книги за слоем домыслов и суждений: трудно было донести до кого-то столь демонстративно «образованного», что книги, например, Льва Толстого не только по содержанию оскорбительны для человеческого достоинства, но и написаны, прямо говоря, не самым изящным слогом – так нет же, кто-то когда-то якобы принял его за образчик русского языка, а «от лености или со скуки все поверили, так и живут», как писала Ахматова. Или Достоевский – тоже традиционный образчик русского языка. Содержание книг радовало гораздо больше, но в них виделась своего рода изнанка реальности и так мало предавалось значения «лицевой стороне»: звездное небо в рассказе о Белых ночах – каково? Хоть за свою жизнь девушка всего раз побывала в Петербурге, казалось очевидным фактом, что в белую ночь никаких звезд нет. Впрочем, речь шла не о искаженном видении классических общеизвестных произведений. Речь шла о той самой «развлекательной» литературе, в том числе и современной, с которой Милена знакомилась, как только выпадала такая возможность. Когда окрестности «их» леса наводнили ролевики, она заинтересовалась было, но тут же разочаровалась в произведениях «по мотивам» Толкиена – не то, что наводнившие книжный рынок «фентезюхи» были плохи, просто мавка очевидно оказалась не их читателем. Сложнее было с детективами – Барин клялся и божился, что, попадись ему тот неразумный грибник, что исхитрился потерять в лесу томик Марининой, от которого скучающая Милена пришла в дикий восторг и даже ему – при учете того, что они почти не разговаривали – ухитрилась все уши прожужжать. Отчего-то Настя Каменская, со странной ехидцей обозначенная «женщиной грядущего века» вызвала у него крайне неприязненную реакцию. Потом изредка навещающие Милену Александр и Сара уже по ее просьбе притащили целую подборку разнообразных детективов. Большинство быстро вошедших в моду «женских» криминальных романов мавке по вкусу не пришлись, поскольку являлись по сути своей романтическими комедиями, в которых детективная составляющая была лишь постольку-поскольку, на четыре-пять томиков заинтересовала, но быстро приелась Донцова, но вот Маринина так и осталась в числе любимых увлечений, воспринятых Григорием с изрядной долей скептицизма – Милена была более чем уверена, что, услышав о затеянном расследовании, он тут же начнет всуе понимать ее чрезмерное увлечение детективами.
Если Барин и намеревался зацепиться за это «Ну и…», так и повисшее в пустоте, то не успел. Между деревьями заискрился – если сделать логическое допущение и представить себе «искры» угольно-черного цвета – портал.
Темного волшебства не бывает. Только колдовство. Но вот термин «черное» для него применим, хотя и в просторечии. Магия часто имеет определенный цвет, видимо, так человеческому сознанию оказывается проще ее воспринимать. Зеленый у целителей, волшебников сферы Земли и вообще направления Природы; Красный у боевых магов, в большинстве предпочитающих сферу Огня, Фиолетовый у провидцев и предсказателей, Розовый выдавал специализирующихся на чарах, гламуре и всякой приворотно-отворотной чепухе (главная ничтожность подобной магии заключалась в том, что отворот был, по сути дела, противоядием к привороту, а от чувств, так сказать, естественного происхождения помогал в той же степени, как мертвому припарки!), а Коричневый – специалистов широкого профиля, что называется, околовсяких областей. Кстати, последние де категории хоть и воспринимались скептически «настоящими» волшебниками, но были весьма и весьма востребованы в так называемой сфере услуг. Серой магией иногда называли блокирующие чужую Силу способности инквизиторов и экзекуторов. Белой не существовало – под этим цветом подразумевалось полное отсутствие такого рода способностей, белый цвет олицетворял Явь, но вот черный… Черный визуальный эффект создавала при применении магия вампиров и некромантов. Маловероятно, что какому-нибудь вампиру могла что-то здесь понадобиться, что до некромантов, они и вообще-то не пользовались всеобщей любовью, а уж среди нежити, сохранившей в посмертии личность и, естественно, мало удовольствия получающей от попыток ею УПРАВЛЯТЬ.
- Какого дьявола?!
Из портала шагнула яркая женщина в вишнево-красном платье. Вьющиеся антрацитово-черные волосы плескались за спиной грозовым облаком и длинной, кажется, не уступали серебристым волосам Александра. Слишком, пожалуй, яркая и резкая, чтобы быть в классическом смысле красивой, зато невольно притягивающая к себе взгляд, словно лепесток пламени безмозглого мотылька. Только огромные синие глаза были неожиданно холодными – от такой подсознательно ждешь обжигающего взгляда, еще…
Милена непроизвольно мотнула головой, подавив порыв протереть глаза. На долю мгновение она увидела во внешности магички… нет, не так – СКВОЗЬ ее внешность – что-то совершенно не понятное. Всегда хватало волшебниц, а попадались и волшебники, простенькими чарами вроде гламура исправляющих что-то в своей внешности или пытающихся выглядеть моложе – подобные личины очень легко распознавались и считались забавным, но в общем-то, самым обычным явлением, сродни декоративной косметике. На этой женщине не было ни чар, ни личины – но мавка могла поклясться, что видела… видела жутковатого вида могучую старуху, выглянувшую из глубин черноволосой красотки, заполняя незнакомку, словно рука – перчатку. Но лишь на долю мгновения. Похоже, сама некромантка заметила это непроизвольное движение – мимолетный взгляд, доставшийся Милене, был весьма настороженным, но почти сразу эта настороженность исчезла: что бы женщина, в свою очередь, ни увидела в ней, беспокойства это не вызвало.
- Меня зовут Мара, - с толикой хищности изогнув винные губы в улыбке, представилась она. – и у меня деловое предложение к вам обоим…

[Владлена]

Сергей

Вылетевшая, вернее, кем-то весьма эмоционально пущенная в полет книга с нежданной- негаданной меткостью тюкнула по лбу выбравшего не самый удачный момент для появления в дверном проеме юношу.
- Это какой-то новый ритуал? Подозреваю, если бы Вы хотели проверить степень живучести драконов, то выбрали бы что-нибудь более существенное…
Что для дракона, лишенного своей силы и сущности, вполне могло бы закончится летально, но профессору Лютомирову знать об этом совершенно не следовало. Даже и не поворчишь на доброту куратора, решившего организовать не то встряску, не то сотрясение мозга дипломнику буквально накануне сдачи!
- А, Сережа… - с подозрительной для своей желчной натуры приветливостью откликнулся преподаватель. – Прошу меня простить, я не слышал, как ты подошел…
Еще бы, он услышал… Творилось явно что-то странное, ни такие безумные вспышки, ни такая внезапная вежливость книжному колдуну были совершенно не свойственны. С недоумением Сергей повертел в руках «пойманный» фолиант, но явно алхимическое его содержание не говорило ровным счетом ни о чем. Насколько юноша знал, Лютомиров тоже алхимиком не был. Что в книге его могло столь откровенно расстроить? К печатным изданиям он всегда относился с большим уважением и, собственно говоря, попытка прибить прохожего студента так не удивляла, как попытка сделать это КНИГОЙ, да еще явно старинной и, наверное, ценной.
- Прошу, садись, - со слегка нервной поспешностью отобрав книгу у Сергея, продолжал симулировать радушие профессор. – признаться честно, я думал над твоими словами, все равно не могу сказать, что согласен с подобным размышлениями, но здесь определенно есть, над чем поразмышлять. Вот эта книга… никому доподлинно неизвестно, кто создал ее и каким образом, но перенести это тайное знание на обычную бумагу не представляется возможным. Я годы потратил на ее реставрацию, годы и всю ту немногую колдовскую силу, что у меня была… однако часть информации все равно оказалась безвозвратно утеряна. Не осталось даже крох для реставрации, единственная надежда восстановить формулу философского камня – вывести ее заново.
- Философский камень? – едва сдержав смех, ошеломленно переспросил Сережа. Мифический минерал, якобы служащий неограниченным магическим Источником, был в волшебных кругах крылатой присказкой, этаким аналогом вечного двигателя. – Гм, может обратиться за консультацией к братьям Элрикам?
- Элрикам? – рассеянно переспросил Лютомиров. – Почему-то я никогда не слышал о мастерах Алхимии с этой фамилией.
Шутка явно не удалась… впрочем, трудно было ожидать от профессора осведомленности в подобных сферах.
- Они, э-э, довольно молодые специалисты, известны только в определенных кругах, - чистосердечно пояснил Сережа, надеясь, что оговорка быстро забудется. – просто специализируются как раз на поисках философского камня, вот я их и вспомнил.
В конце концов, еще никому не удавалось обвинить дракона в откровенной лжи, а Сергей и не пояснял, в каких именно кругах известны братья-алхимики с такой фамилией…
- Несколько лет назад проводились опыты подобного рода, но так ни к чему и не привели. Или просто не были доведены до конца. Да и не только тогда… Тебе ведь известна легенда о пяти Берегинях?
- О да… легенда, несомненно, - снова с усилием сдержав смешок, кивнул Сергей.
- Передаваемые из поколения в поколение артефакты содержат в себе частицу сущности каждой из первых, еще нечеловеческого происхождения, Берегинь. Примерно как мои книги содержат частицу сущности создателя. И ровно столько Силы, чтобы пробудить дар в наследницах… никто ведь так и не понял природы этого наследования. Абсолютно точно, что девчонки не реинкарнация, да и довольно в редких случаях кровная родня предшественниц, доподлинно неизвестно, по какому принципу артефакты выбирают своих хозяек. Есть мнение, что волшебная сила изначально заложена в любом человеке, следует только подобрать к ней ключ. И философский камень мог бы стать таким ключом – универсальным, в отличие от любых артефактов. К сожалению, я мало что понимаю в практической алхимии.
- Боюсь, я в этом понимаю еще меньше. Чего Вы хотите от меня, Кирилл Мефодивич?
- Хочу от тебя?
- Ничего не знаю об алхимии, но немного разбираюсь в людях, - прищурившись, протянул Сергей. Признаться честно, ситуация с каждой минутой нравилась ему все меньше, уж куда проще все было бы, обеспечивай Лютомиров все эти тернии на пути допуска к защите просто так, по вредности характера. У драконов к алхимии испокон веков было некоторое предубеждение, слишком уж высоко ценились в этой полу-науке компоненты из крови и отчлененных кусочков волшебных существ. Что Змеи, что еще более малочисленные единороги могли благодарить за свое почти полное истребление на многих территориях именно все эти бесконечные эксперименты.
Да и пресловутый философский камень большинством версий предлагалось закалять в огне и драконьей крови. Сейчас, конечно, никакой магической составляющей в крови самого Сергея не было и для сомнительных экспериментов он мало подходил… но, во-первых, кто это знает, во-вторых, от того не легче…
- Догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь…
- Неужели?
- Как и обычно: о себе. Эгоцентризм собственной персоны рождается раньше таких как ты. Но на этот счет можешь не беспокоится, мне не нужна кровь дракона – как уже говорилось, практическая алхимия никогда не была моим коньком. Слышал, в Вересково снова объявились Берегини, это правда?

[Владлена]

Кирилл Тогин

Этой девушки Кирик раньше как-то не замечал, хотя попытка вспомнить, откуда в школе взялось подобное чудо, подкинула неожиданное воспоминание о том, что двое новеньких здесь уже не первую неделю. Как-то это не согласовалось со смутными ощущениями… впрочем, совершенно определенно, что они виделись раньше. Однако на такую девушку невероятно было не обратить куда более пристального внимания, хоть она и не вполне соответствовала пристрастиям Кирилла. Ее внешность вполне укладывалась в определение «безупречная», что, с точки зрения первого школьного сердцееда, было до невозможности пресно: недостатком в таком случае становилось само по себе отсутствие недостатков. Такие девушки напоминали музейные экспонаты, на которые следует любоваться издалека, сквозь слегка пыльное стекло – чего уж тут интересного? Гладкая прическа, старомодный наряд и чопорный вид скорее подошли бы учительнице «без возраста», нежели красивой девчонке. Другое дело, что Тогину нравились абсолютно все девушки почти без исключений, ведь в каждой, если присмотреться, можно найти какие-то приятные черты, а пристрастия носили самый нестрогий слегка корректировочный характер. Не со всеми же непременно надо завязывать романы! Но это не отменяет вероятности просто приятного знакомства…
«Тут, впрочем, на это рассчитывать вряд ли приходится…»
Нет, она не выглядела высокомерной или замкнутой. И то и другое, как правило, служило внешним щитом, а здесь… здесь была какая-то совершенно естественная, не нуждающаяся в демонстративном выражении самодостаточность, казалось, таинственная новенькая не замечает в мире ничего, что ее не интересует – и Кирилл ухитрился попасть в категорию этого «ничего», удостоившись едва ли полувзгляда.
Объяснений, почему он мог не подходить к этой особе раньше, находилось сколько угодно, но не замечать… не замечать и помнить столь смутно такую девушку было просто невероятным – во всяком случае, для Кирилла!
Читальный зал библиотеки никогда не пользовался большой популярностью у учеников, даже среди тех, кто действительно интересовался книгами: школьная библиотека просто не могла предложить таким ничего действительно интересного, оттого ажиотаж здесь наблюдался только дважды в год: при получении и сдаче комплектов учебников. Только время от времени здесь собиралась – а может, просто пряталась от шумной суеты коридоров на переменах – компания каких-то совершенно не стоящих внимания серых мышей да карикатурных зубрил… да вот теперь эта новенькая, хоть и с некоторым недовольством или разочарованием, но явно решившая ознакомится со всем книжным ассортиментом, что могла предложить школа.
- Мы, кажется, еще не знакомы, - буднично заметил Кирилл, присаживаясь на один из дышащих на ладан стульев рядом с девушкой. Та даже на мгновение не подняла взгляда от книги.
- Нет.
- Мне показалось, ты в нашей школе уже довольно давно, хотелось бы исправить подобное упущение. Я не помешаю?
- Нет, - с той же интонацией повторила девушка и, мгновение помолчав, добавила. – что касается этой библиотеки, здесь не частная собственность и находиться здесь имеет право любой ученик.
Кажется, разница между Кириллом и пустым местом для этой особы была малосущественная. Интригует, когда это равнодушие не напускное…
- Может быть, я мог бы чем-то помочь. Вы определенно ищите что-то конкретное, а здесь…
- Благодарю Вас, не стоит, - на сей раз юноша все же удостоился короткого взгляда буквально уголком глаз. Впрочем, впечатление было такое, будто его за эту долю мгновения просветили рентгеном, пристально изучив да самого костного мозга и подвели итог о полнейшей бесполезности полученной информации. Девушка с легким раздражением закрыла книгу – кажется, та вызвала у нее ненамного больше интереса, однако столь же откровенно демонстрировать пренебрежение к печатному изданию, как к сидящему рядом парню, незнакомка сочла слегка некорректным – и встала, едва не мазнув по физиономии Кирика длинной косой.
- Не буду притворяться экспертом по любому вопросу, - вскакивая следом, попытался настаивать Кирилл. – но ведь никогда нельзя точно знать, кто может, даже случайно, сказать что-нибудь полезное. Впрочем, если не хотите говорить, что Вы здесь ищите, скажите хотя бы, как Вас зовут!
Тут-то он, наверное, и совершил действительно серьезный промах – хотя, размышляя над этой необычной попыткой познакомится впоследствии, так и не увидел в своих действиях серьезного состава преступления – попытался удержать девушку, поймав одновременно за плечо и запястье другой руки. И сам испугался, в следующее мгновение взглянув в ее лицо, на котором в этот момент с почти слышимым звоном раскололась стеклянная маска холодного равнодушия, уступив какому-то потустороннему ужасу. Кажется, первым ее порывом было рвануться и бежать без оглядки, но, стряхнув оцепенение, девушка, едва ли не заискрив уже откровенной злобой, в гробовом молчании впечатала кулачок в слегка эллинский нос Кирилла. В глазах заплясали веселенькие разноцветные искорки. Потом… захват, наклон, бросок… уже в следующее мгновение ошарашено глазеть на эксцентричную барышню пришлось уже сидя на видавшем виды полу библиотеки.
Ну куда катится мир?! Не успели еще зажить полученные от Ульянки синяки, расплывшиеся с переносицы под оба глаза, вынуждая щеголять по школе в темных очках!.. Кирику не так уж редко доставалось от чьих-нибудь ревнивых приятелей, однако, если теперь в столь массовом порядке начнут размахивать кулаками сами девушки – приятного мало, особенно когда абсолютно против твоих убеждений, в свою очередь, поднимать на них руку.
- Не стоит так бурно реагировать, мадемуазель! – прижав ладонь к пострадавшему носу, слегка гнусаво посетовал юноша. – Я вполне способен понимать устные замечания – честное слово. Если Вам так неприятно мое общество – следовало просто сказать это.
- Если так, то это удивительно редкое для мужчины качество! – кажется, сама не ожидавшая со своей стороны подобного варварства девушка явно смутилась. – Умоляю, простите меня. Всегда придерживалась мнения, что любой конфликт можно разрешить только цивилизовано… но Вы сами виноваты! Неужели о нежелании завязывать знакомство надо говорить в лоб – я с самого начала разговора ясно дала понять, что общаться с Вами не расположена?
- «Нахал» - еще не значит «прекратите», - попытавшись улыбнуться… гм, следуя намеченной прогрессии, в следующий раз он непременно получит от какой-нибудь суровой красотки уже в зубы – невинно заметил Кирилл. – Что же, забудем об этом маленьком недоразумении. Лично я уже забыл! В одной этой школе немногим меньше сотни очаровательных девушек, безусловно, мало кто из которых может похвастаться такой красотой, как Ваша, но каждая хороша на свой неповторимый манер, так что, смею надеяться, один категорический отказ я как-нибудь переживу.
- Не то, чтобы я одобряла подобный подход – даже для современной распущенности нравов это чересчур - но, если это правда, иметь с Вами дело гораздо проще, нежели с большинством мужчин. Ну да… меня зовут Милена, если Вы все еще видите какой-то смысл в этой информации.
- Какое необычное имя! - искренне восхитился Кирилл, подумав, что мало кто, наверное, рисковал использовать уменьшительную форму вроде «Милочка» по отношению к этой особе. – Если Вы простите мне и дальнейшее любопытство, где Вы научились так драться?
- У одного из маминых коллег он вел у нас занятия как по физической подготовке вообще, так и… по ратным дисциплинам. Я привыкла получать отличные отметки… ну, за редкими исключениями, по всем предметам и факультативам, но никогда бы не подумала, что стану применять это на практике… еще раз прошу меня простить, нервы что-то пошаливают.
- Гм, Милена, - в последнюю секунду пресекая свой порыв деловито приобнять девушку за плечи, Кирилл на всякий случай сцепил ладони в «замок» за спиной. – если я правильно понял, ратные дисциплины… Вы умеете фехтовать.
- Немного и, конечно, на чисто спортивном уровне.
- Прошу Вас! Одна из нашей группы получила травму буквально перед соревнованиями, может быть, Вы согласитесь подменить ее ненадолго?
- Конечно, после подобного поступка с моей стороны было бы странно выражать неодобрение… - запнувшись на полуслове, девушка отвела взгляд, скрестив руки на груди. – Я подумаю над Вашим предложением.

[Владлена]

Коля

Наш герой безупречен, и нет ему равных
В стремлении быть лучше всех.
Он первый средь тех, кто сочтет его главным
И знает, какой сейчас век.
Но пока что он занят строительством года,
Возводит дворцы для забавы друзей,
А его героиня в любую погоду
Ждет у открытых дверей.

Современный герой (c) Лора Московская

Все шло как-то… не совсем так, как Коля себе рисовал в воображении. Нет, его никогда не пугали трудности, да и о действительных трудностях пока говорить было рано, но… мысли о том, что все должно было быть совершенно иначе, все чаще преследовали юношу, о чем бы он ни думал в данный момент.
Впрочем, Николай считал себя достаточно рассудительным юношей, чтобы разграничить отвлеченные мечты и фактически досягаемые явления. В романтических легендах или литературных произведениях – во всяком случае, в ПРАВИЛЬНЫХ с его точки зрения произведениях – мало внимания растрачивалось на мелкие неприятные подробности, оттого картина в целом выглядела… более идеализированной, что ли?
Маргарита как-то назвала эту картину «лубочной».
Марго… наверное, даже к лучшему было, что девушка не разделяла его идеалов. Хотя такую сухую практичность все же проще воспринимать со стороны кого-то вроде Фомы, а вовсе не Прекрасной Дамы, от которой ждешь более возвышенного и неземного отношения к жизни… правда, когда Коля попытался эту свою мысль сформулировать, ему тут же со всей возможной любезностью напомнили, что «возвышенные и неземные» прекрасные дамы, как правило, вынуждены были управлять именьями, пока их доблестные рыцари маялись… то есть, конечно, совершали подвиги.
Глупо придираться к людям. Но все же Коля ожидал чего-то совсем иного.
Впрочем, несоответствие Маргариты лубочному… то есть – идеальному образу прекрасной дамы – меркло, стоило вспомнить все остальное. В конце концов, характер девушки нельзя было даже назвать недостатком. А вот обитатели волшебного мира, как и следовало ожидать, не слишком-то довольные правлением князя, уже абсолютно не соответствовали тому образу угнетаемого народа, который Николай успел себе придумать. Ни единой чертой! А уж благородных повстанцев – и того меньше. Как ни убеждал себя парень, что отброшенным на самое дно жестокой диктатурой обитателям волшебного мира просто нереально обладать ни приятным внешним видом, ни более-менее сносным воспитанием, единственное определение, которое напрашивалось на ум при виде различной степени жутковатости рожиц всей этой мелкой, средней, а то и крупной нечисти – тот еще сброд!
- А ну, слушать главного! – рявкнул, для усиления эффекта топнув обеими ногами сразу бес Витек. Тишина воцарилась почти мгновенно, только какое-то с трудом различимое в полумраке существо, хлопая кожистыми крыльями, хрипло горланило под потолком что-то на тему «хватит, попили народной кровушки!»
Бес Витек был одним из первых завербованных Колей и Фомой сторонником их освободительного движения. Признаться честно, при первой встрече юноша и сам слегка оробел, увидев двухметровую махину с клыками в палец длинной. Однако бес быстро проявил себя добрейшей души существом, слегка неуклюжим и туговато думающим, зато надежным и исполнительным. И, кажется, оказался одним из немногих, кто действительно всерьез воспринял всю важность их миссии. Хотя некоторые его привычки и манеры все же нуждались в корректировке… наверное, нелегко изжить в себе то, что вбивалось годами.
- Друзья мои, - мысленно обругав себя за такой недостойный борца-освободителя снобизм, заговорил Николай. – с крайним прискорбием должен сообщить о проявлениях крайней несознательности! Разве мы бандиты с большой дороги? Мы, не побоюсь этого слова, рыцари нового времени, от которых зависит будущее всего волшебного мира, не исключено, что имена каждого из вас, друзья мои, войдут впоследствии в историю – разве кому-то понравится, если его имя будут вспоминать в связи с несанкционированным грабежом и дебошами?!
Разношерстная публика старалась внимать с не слишком скучающим видом.
- Ваш мир, ваш народ задыхается под гнетом тирании, будущее, возможно, всех трех граней мира зависит от вас, а больше заботитесь о мелкой сиюминутной выгоде? Да еще устраивая распри среди своих?!
- А мы что, не народ, что ли? – возмущенно подал голос буро-зеленый водяной с фиолетовым рязанским носом. – О нас и следует… того, заботиться!
Нечистики одобрительно заголосили.
- Все говорите, говорите, обещаете…
- Только взносы драть…
- А как по существу с дир… диктатурой бороться, так все тебе нецивилизованно и не по-рыцарски!
- Все мы вносим посильный вклад, - благодарно кивнув Витьку, продолжал Коля. – любая организаторская деятельность требует финансирования…
- Это Фома так сказал, да? – ехидно скрипнула не то лешачиха, не то кикимора в состоящих почти сплошь из ярких заплат льняных джинсах. Лохматая шевелюра древесной красотки была кокетливо обвязана чем-то вроде плетеной кожаной полоски, а на шее болталось с десяток разнообразных кулончиков. – Знаем мы этих ховал!
- Просто хотите, чтобы вся добыча вам одним и досталась! – согласно рявкнуло еще более лохматое существо, слегка зеленоватое от не то тины, не то плесени, мигая единственным выцветшим глазом.
- Тихо, прошу вас, тихо! Все, что у нашей организации есть – наше общее, и…
- Значит, и НАШЕ тоже! По какому праву этот прохвост Фома все к рукам прибирает?! А ты только и знаешь, что языком молоть!
- Где он, кстати? Третий день его уже не видели…
- Виктор… - беспомощно обернулся к бесу Коля. – Действительно, где Фома, мы ведь собирались обсудить… все? Эта его инициатива с обязательными взносами внушает мне некоторые сомнения, как видишь, нам меньше доверяют из-за этого.
Витек неопределенно повел богатырскими плечами.
- Не знаю… сам давно его уже не вижу, то все вертелся под ногами. Не в моих правилах советовать, да только зря ты ему все наше имущество доверил. Ховала – он Ховала и есть.
- Виктор, ну уж ты бы постыдился повторять подобные домыслы о собственном товарище! Ты знаешь его даже дольше, чем я…
- Вот именно – знаю!
В полном недоумении от подобных разговоров, юноша постарался совладать с разбегающимися, как муравьи, мыслями, и попытался вспомнить, когда сам в последний раз видел домовенка. Но в одном Витек определенно был прав: Фома ухитрялся быть настолько деятельным и вездесущим, путаясь под ногами, всюду вставляя свои комментарии… что словно бы превращался в фон, один из штрихов окружающего мира. Как ни парадоксально, это и помешало заметить, обратить внимание на конкретный момент, когда домовой-полукровка пропал из этой картины.
- Кто-нибудь, кроме Фомы, хоть раз видел кассу этих «членских взносов»? – снова пожимая плечами, негромко добавил Витек. – Обычно это и называют «что плохо лежит»…
- Брось! – строго велел Николай. – Фома наш товарищ и не поступил бы так с нами. Есть идеи, как успокоить всех хоть ненадолго, чтобы можно было заняться его поисками – не случилось бы чего…
К сожалению, бес снова понял все чересчур буквально, оскалившись и оглушительно рявкнув на возмущенно гудящую публику так, что тишина в следующий момент воцарилась мертвая. Но делать ему замечания сейчас совершенно не хотелось… а разумные доводы навербованные среди обитателей Нави борцы за светлое будущее воспринимали все труднее и труднее…
- Я поговорю с Берегинями, они время от времени используют Фому как проводника…

[Владлена]

Евгения

Вот так захочешь сказать человеку, что он тебе совершенно не нужен
– а его, как назло, рядом не оказывается!

Д. Емец

Последние уроки перед длинными выходными имеют неприятную тенденцию длиться просто бесконечно. Не иначе одно из этих эйнштейновских завихрений о непостоянстве времени. Или не эйнштейновских? Эйнштейн, вроде бы, доказал, что абсолютного покоя не существует, так Маргарита заявила, добавив, что будь он знаком с Евой, пришел бы к аналогичному выводу гораздо быстрее. Но ведь и насчет относительности времени – тоже он? Надо будет уточнить у Дарьи или у Мартына… так или иначе придется обращаться к кому-то из них, учитывая, что Евгении совсем не улыбается перспектива ни оставаться на второй год, ни посещать летнюю школу! Проявлять сочувствие к пострадавшей от не столь уж давней «эпидемии» ученице никто не спешил. Что уж говорить о благодарности к одной из Берегинь, которым, кстати, все были обязаны спасением. Или почти обязаны…
- Думаю, я могла бы натянуть тебе «тройку», - доверительно улыбнулась девочке молодая учительница физики и дернула головой, перебрасывая за спину длинных «хвост» ярко-рыжих волос, вкупе с остренькими скулами, чуть узковатым подбородком и глазами с озорной хитринкой делающий ее немного похожей на лисицу из русских сказок.
- В самом деле, Анна Симоновна?
- Ну, если ты в качестве факультативного занятия согласишься поучаствовать в одном небольшом эксперименте. Это новое слово в механике…
- Скорее, новый взрыв! - разочарованно буркнула девочка себе под нос. Всех обитателей Вересково давно терзали смутные подозрения, что словосочетание «хреново работающая техника» на самом деле пошло от фамилии Хренникова. – Я только недавно из больницы, Анна Симоновна…
Молодая женщина обладала просто редчайшим техническим талантом… или антиталантом, как посмотреть. Самый громкий - во всех смыслах слова – успех Анне Хренниковой принесли сконструированные для Диланда «Хайда» и Ваньки Фанеркина боевые доспехи на солярковом двигателе, после памятного поединка на которых за Ваней и закрепилось прозвище Трактор…Нельзя сказать, чтобы изобретения не работали. Как раз наоборот, они действовали всегда. И в подавляющем большинстве случаев это действие было крайне разрушительным. По данным всезнающих Сорокиных, раньше жертвой… вернее, добровольцем во всех этих испытаниях был старший из сводных братьев Варфаломея Мефлодина, пару лет назад сбежавший от этой страшной участи на родину предков – куда-то в Европу, вроде бы по вопросам наследства. Почему он терпел почти тридцать лет и как ухитрился при этом сохранить все конечности на своих законных местах – оставалось загадкой даже для вездесущих сплетниц, но, к огорчению Анны Симоновны, ряд претендентов на освободившуюся вакансию подопытной свинки не выстроился.
- И вообще, разве Олимпиада Богдановна не обещала вас уволить, если Вы попытаетесь покалеч… то есть, будете использовать учеников в испытании Ваших самовзрывающихся устройств?
Учительница в легком смущении потупилась.
- От пары синяков да тройки ожогов еще никто не умирал… кроме того, я уже точно знаю, в чем раньше была ошибка.
Как правило, что-то в этом роде Анна Симоновна и произносила после какой-нибудь очередной локальной катастрофы.
- Тем более теперь, когда и так уже придется искать нового химика, увольнять еще и меня Олимпиада Богдановна точно не рискнет, - задумчиво добавила преподавательница. – даже если… да нет, уверяю тебя, на этот раз все совершенно безопасно. Все сработает, как надо!
- Угу…
Вот так новости к концу учебной недели! Что же, Северинов тоже кого-нибудь взорвал? У Анны Симоновны пока все действительно ограничивалось синяками да легкими ожогами, но если этот стервозный тип решит кого-нибудь из учеников извести, то на мелочи размениваться не станет…
- Выбирай, или мой факультатив, или осенняя пересдача! – категорично заявила учительница физики.
- Э-э, а если я найду… то есть уговорю другую жерт… добровольца для Вашего факультатива, Анна Симоновна, Вика вот очень Вашими разработками интересовалась, может, поставите «три»? – умоляюще закатив глаза, прохныкала Евгения. Хоть она и пообещала больше не использовать свои чары в школе кроме как по необходимости… но немного природного обаяния в ход пустить все же можно. Мысленно девочка уже отметила, что так рисковать Викторией не хотела бы и попыталась перебрать в уме знакомых, которым интересно было бы поучаствовать в экспериментах Хренниковой. Вернее, констатировала отсутствие таковых. Мысли плавно перескочили на список врагов, приведя вскоре к малоутешительному выводу, что такой лютой ненависти Ева ни к кому не испытывала! Но своя шкурка, как говорится, дороже…
- И я могу пересдать Вам это после праздников, - с еще меньшим воодушевлением добавила девочка на всякий случай. – время-то до конца четверти еще есть…
Убивать еще одни выходные на нудную зубрежку совершенно не хотелось, да и Мартына придется уговаривать забыть на время про свою «команду» таких же недотеп… самой уговаривать Мартына – ну куда это годится? Последнее время он совершенно отбился от рук!
- Можно мне идти, Анна Симоновна? – снова с жалобным видом закатывая глаза, тихо поинтересовалась Евгения.
- Угу. Подумай над моим предложением, маловероятно, чтобы тебе удалось так много наверстать за оставшееся время. До встречи! – учительница дружелюбно махнула рукой.
Поистине, если этот Герман – или как там его – не вернется в ближайшее время в Россию – недолго этой многострадальной школе осталось стоять, не раскатанной по бревнышку! С другой стороны… Ева на его месте ни за что не вернулась бы!
Выскользнув из кабинета физики, стены которого еще хранили подозрительные следы нескольких слоев копоти, девочка ловко поймала под локоток Фиму Сорокину.
- Это правда, что Северинов увольняется? – ласково поинтересовалась она.
Не питала Ева достаточной любви как к учителям и учебе вообще, так и к язвительному химику Северинову в частности, чтобы волноваться еще и об этом – может, еще на вокзал провожать и только что вслед не махать платочком? - но ей почему-то стало любопытно. Не связан ли этот отъезд с деловым приглашением Кощеева и вообще – не лишним будет лично убедиться, что Савелий Трофимович ДЕЙСТВИТЕЛЬНО от них уезжает. А то мало ли что ему взбредет в голову!
Младшая в клане, регулирующем все городские сплетни, как-то страшно закатила полупрозрачные глаза, кажется, в надежде придать взгляду особую выразительность без широко разрекламированной туши для ресниц… Евгения сомневалась, что рыбьим глазком Сорокиной и тушь помогла бы! – многозначительно косясь в сторону окна, выходящего на школьный двор. Только теперь Ева обратила внимание, что к стеклу прилипли практически все находящиеся в рекреации школьники.
Но ничего особенно интересного, протолкавшись к окну, увидеть не пришлось. Даже с первого этажа… Легкий весенний ветер взметнул золотисто-рыжим костерком пышные волосы Лилии Горшковой. Лицо у женщины было не особенно выразительным, если бы не эта яркая рыжина – не такая, конечно, огненно-красная, как у Вики, а с солнечной золотинкой - и зелень лесных омутов в глазах, ее легко можно было бы назвать простушкой. Только чертенята сейчас в этой зелени не скакали – обычно искрящийся взгляд казался каким-то потухшим.
- Как же так… почему же, - негромко, почти неслышно для находящихся внутри школы пробормотала рыжеволосая женщина. – может быть, ты передумаешь?
- Когда-то я спросил тебя, можешь ли ты передумать, - забрасывая на плечо совсем небольшую дорожную сумку, напомнил Северинов. Женщина промолчала. – прощай.
Лилия неподвижно стояла на месте, так ничего и не попрощавшись в ответ, только когда порыв ветра снова взметнул солнечные локоны, словно очнувшись, крикнула:
- Я помню! Помню… ты обещал дождаться, когда я отвечу! - снова понизив голос добавила она. – Обещал…
Недоуменно передернув плечами, Евгения отвернулась от окна и вопросительно уставилась на взволнованную Сорокину. Той разыгравшаяся во дворе сцена, оставившая странный неприятный осадок где-то в глубине души, определенно говорила больше.
- Так и сказал Олимпиаде, представляешь? «Я задолбался, я ухожу!» Конец года, экзамены на носу, других химиков нет… и что на него вдруг нашло? Вроде, ничего особенного и не случилось за последнее время… Жанна Климентьевна знаешь, что говорит?
Что-то смутно подсказывало, что в оригинале процитированная фраза звучала несколько иначе…
- Фимка, мне это не интересно! Ты Мартына не видела? – вспомнив, что ей еще предстоит уговаривать юного ботаника на торжественные похороны ее же собственных выходных, перевела разговор Ева. Хоронить летние каникулы хотелось бы еще меньше…
- Я нет, - выдержав эффектную по ее мнению паузу, младшая Сорокина многозначительно добавила. – но Крыся видела. В читальном зале.
- И что тут такого драматичного? Он постоянно в этом читальном зале!
- Да, но… знаешь, я не уверена, что ты хочешь знать то, что ты на самом деле, конечно, знать совсем не хотела бы…

[Владлена]

Тихо рыкнув, девочка оттолкнула пустомелю и решительно зашагала к лестничным перелетам. У Маргариты на днях День Рождения… и тот турнир у Виктории… приходится прилагать все усилия, чтобы выкроить время на такую досадную, но неизбежную вещь, как подтягивание материала, и без Мартына в этом обойтись будет сложновато.
- Я всего лишь хотела тебя немного подготовить… ну, морально! – обиженно завопила ей в спину Фимочка, но Ева уже взбегала по лестнице. Ну кто придумал разместить эту библиотеку на самом верхнем этаже школы?! Чтобы учебники таскать туда и обратно по лестнице было дальше? Как будто от беготни по лестнице даже и без книг дыхалку сбивает слабо!
Перед входом в библиотеку Евгения притормозила и, одновременно пытаясь восстановить дыхание, пригладила пятерней растрепавшиеся кудряшки. Ладно, в конце концов, уговаривать Мартына на что-то никогда не составляло для нее особого труда: даже в детстве ей ничего не стоило подбить его на какую-нибудь шалость, за которою же мальчишка чаще всего по-джентельменски брал на себя вину и наказание…
- О, сол… то есть, Ева, привет! – подняв вихрастую голову от какого-то талмуда, с каким-то странным сбоем в голосе воскликнул Мартын. – Вот, я как раз хотел вас познакомить, девушки! Милена, это Евгения, о которой я… ну, рассказывал, - мальчик с явной неловкостью поправил очки. – Ева, это Милена, помнишь ее, новенькая. Ее очень заинтересовали новейшие разработки в области…
Дальнейшие слова слились в какое-то слабо связанное жужжание, потому что новенькая – о которой Ева давно успела напрочь забыть, завертевшись в творящемся безобразии – тоже подняла от книги глаза. Раньше взгляд Маргариты казался льдисто-зеленым и раздражающе надменным, но эта… в Снежной Королеве на ледяном троне не могло быть столько совершенства и высокомерия, сколько в просто, даже скромно одетой девушке с гладкой насыщенно-русой косой. От взгляда, наверное, по меркам этой ожившей скульптуры, должного демонстрировать дружелюбие, у девочки возникло чувство, словно ее окатили ведром ледяной воды. Обычно красота делает людей приятнее, хотя бы с виду. Красота этой девицы была жуткой… словно бы об нее можно было порезаться, как о битое стекло. Аналогичным – чистым, но чересчур пронзительным, чтобы претендовать на приятность, оказался и голос.
- Рада познакомится с тобой, Ева. Мартын много говорил о тебе.
- К сожалению, не могу сказать того же… то есть, о тебе я ничего не слышала! Мартын, у меня к тебе дело архисрочной важности! Я должна срочно подтянуть физику… то есть, не только ее, но с физикой сейчас вопрос стоит ребром! Ты ведь поможешь мне на этих выходных… кроме турнира толканутых… и Маргаритиного юбилея? Но у нас еще будет куча времени…
- Ева, постой! Я не могу, мне очень жаль, но ты ведь не предупредила заранее, - Мартын с извиняющимся видом развел ладонями. – у меня планы на эти выходные, я обещал Милене разобраться с инновациями в разработках…
Евгения недоуменно мотнула головой, не желая верить своим ушам. Снова эта Милена? Всех парней, конечно, интересует только красивая внешность, но Мартын всегда казался не то, чтобы особенным – менее таким же, как все, что ли? Или она просто привыкла к его не всегда немому обожанию?! Интуиция редко обманывала Еву, а теперь она хором с оскорбленным самолюбием криком кричала, что Мартынко никогда не променял бы ее на эту… мраморную Афину в бабушкином платье! О моде-то он, предположим, имел смутное представление, но жизни в этой красотке… души, если угодно – чувствовалось не больше, чем в каменном столбе!
- Что за новейшие разработки тебя интересуют? – слегка совладав с бурей мыслей и чувств, с вежливым интересом уточнила девочка.
- Практически любые. Пытаясь черпать знания из одних только книг, в определенных областях порой чувствуешь себя безнадежно отставшей от жизни…
«Тебе следовало бы это чувствовать при виде своего платья, дорогуша!»
- Знаешь, похоже тебе невероятно повезло! Наша учительница физики, ты ее, наверное, знаешь, Анна Симоновна, я слышала, искала себе помощников, чтобы проверить на практике одну новейшую разработку. Новое слово в современной науке, можно сказать, взрыв основ…
Мартын, кажется, хотел вставить слово, но Евгения мстительно наступила ему на ногу, заставив, с трудом сдержав вопль, выпучить глаза поверх уродливых «бабушкиных» очков.
- В самом деле? – взгляд Милены потеплел на несколько сотых градуса.
- Именно так! Она предлагала мне поучаствовать, но если тебе действительно интересно… скажи Анне Симоновне, что ты от меня, она все сама объяснит! Договорились?
- Что же… спасибо. Я, пожалуй, попыталась бы поучаствовать. В физике у меня довольно сносная теоретическая база, специально я не сосредотачивалась на этом предмете, но изучала дополнительно, так сказать, для общего развития. Может быть, я могла бы чем-то помочь…
- Э-э… иногда, - почувствовав легкий укол совести, осторожно добавила Ева. – некоторые исследования Анны Симоновны бывают… не то, чтобы опасными. Ну, приводят иногда к неожиданным последствиям…
- Вроде травм различной степени тяжести! – наконец, отдышавшись, решительно вмешался Мартын. – Евгения, что на тебя нашло? Милена ведь новенькая, она ничего не знает про хре…
- Не стоит беспокоиться, - девушка улыбнулась, заставив ощутимый холодок пробежать по позвоночнику Евы. Да, пожалуй отрасль, в которой эта особа точно произведет фурор – это криогенные заморозки! – знаешь, как говорят, двум смертям не бывать… со мной уж точно все будет в порядке. Рада была познакомится с вами, ребята.
- Но…
- Мы тоже, мы тоже, - вторично оттоптав Мартынко ногу, с улыбкой закивала Евгения.
К счастью, парень не успел обрести дар речи, пока его новая знакомая возвращала свои книги на полку. Спелись тут! Будь у Евгении такие внешние данные, она точно нашла бы себе занятия поинтереснее, нежели ботанеть в читальном зале, составляя компанию Мартыну. Да она и на своем месте предпочла бы заняться чем-нибудь еще, но…
- Кажется, у твоей новой подружки появились новые планы, а, Март? – елейно поинтересовалась девочка, когда Милена с царственным видом удалилась. Парень растерянно помотал головой.
- Что на тебя нашло, Ева. Не знай я тебя так хорошо, я бы решил, что ты, может быть, как бы это выразиться – ревнуешь?
Ревнует? Мартына?! Размечтался, очкарик… впрочем, сейчас выдалось явно неподходящее время для того, чтобы ставить на место зазнавшегося ботаника. Успеется еще…
- Мартыш, ну мне действительно очень нужны дополнительные занятия…
- Ева, ну скажи, только честно, ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО хочешь провести выходные за изучением физики в моей компании?
- Ну разумеется, нет, но пересдача… то есть, я хотела сказать…
- Тогда не стоит этого делать. Милена сказала, что навязывать свое общество девушке, когда ей это не нравится, проявление не симпатии, а крайнего эгоизма и мужчина, желающий рассчитывать хотя бы на уважение, не должен позволять себе подобного.
- Но я же прошу помочь мне с учебой…
- Я не педагог. Признаться честно, я пользовался такими занятиями, как поводом хоть иногда проводить с тобой время, но я сам прекрасно видел, что эти занятия не приносят результата… пора перестать лицемерить. Извини, тебе лучше обратиться к кому-нибудь еще.
- Может быть, это тебе самому приятнее проводить время с этой… этим столбом в хитоне?! Еще бы, такая красотка, а еще засоряет мозги столь любимыми твоими тео-ориями! Просто воплощенный идеал.
- Красотка? Кто, Милена? – Мартын с легким недоумением мотнул головой в сторону дверей из читального зала в коридор. – Я как-то не обратил внимания…
И кому он пытается пудрить мозги?!
- Так очки почаще протирай, мачо, а то не заметишь, даже когда все школьные красавицы начнут вокруг тебя вьюном виться! – окончательно озверев, рявкнула Ева. – Ничто так мужчину не красит, как высокое и-кью…
- Ай-кью, ты хотела…
- Неважно! Бывай, сердцеед фигов! Обойдусь и без тебя!

[Владлена]

Григорий

Боль вгрызалась в сердце змеей голодной,
Я топил печали в дурной крови…
И мечтал, чтоб ангел с душей холодной
Отравился ядом моей любви.

Канцлер Ги «Рождественская»

По всей видимости, на торжественное поручение Мараны – следить за событиями в школе, Милена обратила не больше своего драгоценного внимания… чем на все остальное, мало ее в жизни – и после – интересующее. Откуда у нее с первого же появления здесь обнаружилось такое количество своих срочных дел, оставалось только догадываться, впрочем, дочка Софии Премудрой при жизни была совершенно не похожа на нормальных… то есть, на обычных девушек настолько, что не слишком-то удивляло и то, что в качестве мавки она оказалась не особенно похожа на заурядную нежить.
С другой стороны, Мара ведь не поручала ничего конкретного.
- Она сказала – следить за событиями, ну так мы и следим. Это вполне можно делать, заодно воспользовавшись случаем узнать побольше о новом мире, не так ли? Тем более, пока что единственным событием было увольнение этого вечно хмурого химика по собственному желанию, сомневаюсь, что Мару интересует в школе именно это.
При настоящей их жизни между Григорием и Миленой была довольно большая разница в возрасте: немногим меньше десяти лет. Однако маскироваться обоим предстояло под учеников старших классов, так что их новые обличья внешне разделяло всего два-три года. И всего два класса обучения. Вместе с вакансиями Вестников Смерти Мараны им пришлось занять освободившиеся роли школьников, надеясь, что чары, слегка туманящие воспоминания, погасят смутные подозрения тех, кто знал здесь прошлых Вестников, что что-то не так…
- Какой смысл для нас что-то узнавать об этом «новом мире»? Мы здесь только потому, что ведьме это зачем-то нужно…
- Да-да, я помню. У нежити нет настоящего и будущего – только прошлое, и все такое… Но узнавать новое стоит не только потому, чтобы оно чем-нибудь пригодилось, нельзя существовать – в каком угодно качестве существовать – не познавая окружающий мир. Мыслим, стало быть, существуем, не так ли?
Спорить с ней было бесполезно. Даже прекрасно понимая, что все эти знания и всесильная Мысль – имеет к реальности только косвенное отношение.
- А уж доложить обо всех этих наблюдениях Маре ты можешь и без меня! У меня сегодня еще куча дел в школе.
- Разумеется. Дела в школе, в пятницу, после окончания занятий! Кажется, Марана говорила это нам обоим – не привлекать лишнего внимания, а это твое рвение…
- Скажи, что я хочу присмотреться к школе получше, она же не сказала, что именно мы должны тут найти. Сегодня мне надо обсудить факультатив с учительницей физики, потом договориться насчет компьютерных курсов с этим Сивиным, а потом… в общем, скажи Маране, что я буду часов через…
- Я не буду ничего передавать Маране, потому что, если ты собираешься присматриваться к этой школе… хотя не понимаю, за кем тут можно следить после уроков – будем делать это вместе. Именно это поручила ведьма нам обоим, так…
- Барин… - Милена на пару секунд зажмурилась и медленно, с менторской интонацией заговорила. – Ты мне шесть лет в школе, а потом еще неизвестно сколько времени ни на том свете, ни на этом покоя не давал! Думаешь, что можешь повсюду за мной таскаться с видом получившей пинка болонки и до скончания веков глаза мозолить? Так черта с два! Тем более, с приглашением Кирика возникнет иллюзия двусмысленной ситуации, а я не хочу, чтобы по этому поводу отпускали дурацкие шуточки… опять. Поэтому…
- Какого еще Кирика? – слегка сбившись с нити беседы, переспросил Григорий.
- Того оболтуса с красными волосами, забыл что ли? Он к нам в лесу дважды в гости заглядывал – на второй еще Ульяна, которой ты пытался мораль читать, ему фингалов под глазами понаставила.
- Это как-нибудь связано с фактом, что сегодня у этого Кирилла еще и нос разбитый? – едва не рассмеявшись, вопреки своему, мягко говоря, недоумению, уточнил Гриша. Милена, кажется, немного смутившись, пожала плечами и что-то пробормотала на тему, что теперь, по крайней мере, будет в курсе, как надо формулировать ответ, чтобы даже мужчины понимали с первого раза. Впрочем, ситуация хоть немного прояснилась.
- Я вообще не понимаю, по какому праву ты мне устраиваешь допросы?!
- Просто, любопытно…
- Эта Маруся, или как ее там, была певицей и должна была выступать на праздничном сборище всех этих ненормальных. А я, если помнишь, пою так, что все собаки в округе подвывать начинают!
- Ты чересчур к себе категорична, - несколько мгновений поколебавшись, попытался уверить Григорий, встретившись тут же с взглядом, по всей видимости, демонстрирующим предельную концентрацию скептицизма. – ты… ну, в конце концов, у тебя же стопроцентный слух.
Тем не менее, музыка в аттестате Милены когда-то была единственным предметом, в котором, ввиду ее заслуг по всем прочим, ей была сделана определенная скидка. Или не ей, а скорее преподавательнице Сирин, без разговоров решившей вместо практических занятий принять у лучшей ученицы школы реферат. Если в разговорной речи голос Милены был всего лишь либо чересчур монотонным, со слабой эмоциональной окраской, либо – в моменты редких вспышек волнения – чересчур резким – то ее попытки петь действительно не вызывали энтузиазма ни у слушателей, ни у самой девушки.
Правда, логической связи с Кириллом и его приглашением Григорий все равно не улавливал. Расспрашивать Милену не хотелось: либо опять начнет смотреть, как на умственно отсталого, раз очевидных для нее вещей не понимает, либо начнет возмущаться, чтобы не вмешивался в ее дела.
- Ульяна тогда подвернула ногу. По твоей вине, между прочим, Кирилл предложил мне на время ее заменить, - милостиво объяснила девушка, заметив его недоумение.
- В прерогативе бить ему физиономию?
- Почти. В их команде для турнира по фехтованию – или как там эта игра называется? С ратным делом у меня дела обстояли все же несколько лучше, чем с музыкой.
Ратное дело, как и боевую магию, Милена сдала Победоносцу на «отлично». Она вообще помыслить не могла о том, чтобы получать в обучении какие-либо еще результаты, кроме «отлично» - но эти дисциплины волшебникам-теоретикам преподавались не особенно-то углубленно, так, базовый курс. Но для этих непонятных ролевых игр вполне хватило бы и меньшего. А этот Кирилл Тогин… а что Кирилл? Этот тип при соответствующем соотношении звезд и нужном освещении нашел полез бы с комплиментами и попытками познакомится не то, что к Милене, а хоть к Криссе Кощеевой, хоть к Сонечке Вий. У него во всех смыслах на физиономии написана как привычка оставлять без внимания только те юбки, которые видит на манекенах в витринах… ровно как и этой привычки естественные последствия. Правда, представить себе, чтобы Милена кого-то ударила, получалось с трудом – это было совершенно на нее не похоже!
- Поэтому я и пообещала ему, что подумаю и приду обсудить все в кафе после школы.
- Если ты хочешь участвовать в этом турнире, чтобы не участвовать в музыкальном выступлении, почему не ответила сразу?
Милена устало отмахнулась. По всей видимости, перспектива принимать какие бы то ни было предложения от мужчин – за исключением разве что князя Александра – вызывала у нее подсознательное отторжение уже сама по себе, а сформулировать причину с присущим рационализмом не получалось. Гораздо проще и приятнее в очередной раз продемонстрировать, что Григорий – болван, не понимающий очевидных вещей. Или просто что порядочные девушки так не поступают – не смотря на то, что представления о женской порядочности за последние двадцать лет потерпели просто головокружительные трансформации.
В очередной раз решив, что переубеждать в чем бы то ни было Милену бесполезно, Гриша уже мысленно смирился с мыслью, что отчитываться перед Марой придется в одиночку. Хоть ее действительно вряд ли заинтересует уход из школы учителя химии, что угодно может оказаться важным, а нежити с некромантами лучше не конфликтовать. Это даже Милена при ее показном равнодушии к привилегиям «сильных мира сего» должна понимать, а уж он сам и подавно никуда от простой и предусмотрительной аксиомы не денется.
Пока он размышлял, к Милене в коридоре подошла какая-то девчушка – класса из пятого или шестого – с капризным личиком и кукольными кудряшками и о чем-то бойко затараторила. Странно вот, в школе чародейства и волшебства Милена никогда не производила впечатление общительного ребенка, со всеми вела себя вежливо, но как-то официально, с одной Сарой Змиулан все школьные годы и дружила, среди одноклассников не совсем уж незаслуженно считаясь не то, чтобы заносчивой, но совершенно отчужденной всезнайкой – а таких в детских коллективах не ценят. Откуда у нее в этой школе, где они без году неделю, столько знакомых успели нарисоваться? Да еще столь разношерстных…
«Куколка» тем временем, продолжая что-то щебетать, с восхищенным видом подняла руку и провела по волосам Милены.
Однако на внешне радушном и искренне восхищенном лице незнакомой девочки Григорий заметил какую-то всего на миг мелькнувшую тень, совершенно ему не понравившуюся.

[Владлена]

- Кто это такая? – поинтересовался он, когда «куколка» поспешила обратно к тройке подружек, с видом вышколенных фрейлин ожидавших ее чуть поодаль. – Ты ее знаешь?
- Ниночку? Нет. То есть теперь – да. Это младшая сестра Кирилла. А в чем дело?
С сомнением покосившись на стайку убегающих девочек, Григорий снова обернулся к Милене и собирался тоже коснуться ее волос, за что был награжден взглядом, способным, наверное, на криогенную заморозку.
- Ты чего это? – сквозь зубы прошипела пораженная такой наглостью девушка.
- Подожди, - на всякий случай отдернув руку, пробормотал он. – не верти головой…
- Да в чем дело? – слегка растерявшись, Милена сама провела ладонями по своим волосам от затылка к основанию косы и, замерев, недоуменно моргнула. – Что за пакость…
- По-моему… помнишь те жевательные конфеты, которые Сарочке дарил какой-то дипломат?
- Ну да…
- По-моему, эта куколка прилепила что-то подобное тебе на голову, - виновато пожал плечами Григорий, рассматривая образовавшийся колтун. – теперь эти заграничные сладости в повсеместном потреблении…
- Пакость какая-то… зачем Ниночке это делать?
- Откуда мне знать? Спроси своего Кирилла, это же его сестренка…
За эпитет «своего» Милена попыталась наградить Григория еще одним криогенным взглядом, но, неосторожно дернув в этот момент за слипшиеся пряди, только досадливо поморщилась.
- Глупости сплошные. Пластилин еще можно было бы попытаться чем-нибудь отчистить, но эта штука… Ладно, по-моему, там еще пара сантиметров остается…
- Что ты собираешься делать?
Вместо ответа девушка свернула в один из опустевших классов, по всей видимости, там проходили уроки труда у девочек, и, оглядевшись, взяла из ящика учительского стола большие ножницы для раскройки. Прежде, чем спутник успел что-то понять, не говоря уже о том, чтобы возразить, Милена криво отчикнула косу под самый корень.
- Даже короче, чем у Аньки Огоньковой получилось, - растеряно пробормотал Григорий.

Это сейчас стриженными девушками мало кого можно удивить, а во времена его собственного ученичества рыжее чучело с параллельного потока служило в своем роде даже символом всего того, чего в девушке, хотя бы отдаленно претендующей на нормальность, быть не должно. К сожалению, волосы там играли далеко не главную роль.
Родителей своих Аня не помнила, да и вообще мало что могла бы рассказать о своем детстве. Лет в пять девочка оказалась на улице, где и обитала где-то до тринадцати – вот и вся биография до момента, когда рыжее чучело сомнительно осчастливило Школу своим появлением. Девчонке в жизни несколько раз просто необычайно повезло, тут вполне применимо было говорить даже не о волшебстве, а о самых настоящих чудесах, хотя, прямо говоря, имели место не более чем весьма вовремя происходившие события. Страшно подумать, какая участь ожидала бы девчонку на улице… впрочем, тощее и грязное существо, вынужденное носить весь свой скудный гардероб одновременно, увенчанное короткой спутанной паклей волос, трудно было заподозрить в принадлежности к полу, который кто-то охарактеризовал как «прекрасный». Но лет в тринадцать, по всей видимости, все же заподозрили – не смотря на то, что Аня, вынужденная последние годы питаться преимущественно найденным в мусорных кучах, выглядела, по меньшей мере, на два года моложе. А, может, кого-то и интересовал именно мальчик: в те времена о подобном не принято было распространяться, но негласность не гарантировала невозможности. Тогда-то у девчонки и обнаружился весьма и весьма впечатляющий талант боевого волшебника сферы Огня, моментально отработанный на практике. Судьба напавших на бродяжку так и осталась неизвестной, в том числе и от нее самой, хотя разговоры о ранимой детской психике в данной ситуации выглядели смешно, а новоявленной волшебнице невероятно повезло еще раз: каким-то образом весть об этом «самородке» дошла до ушей Георгия, почти аккурат в очередной набор учеников – и девочка оказалась в числе абитуриентов.
Нет, поначалу Яков Соломонович отнесся ко всему этому достаточно спокойно. Вернее говоря – наплевательски, из остатков былой наивности, не иначе, решив, что учащиеся других кафедр – не его проблема. Если Победоносец подобрал какую-то бродяжку в куче грязи и может отмыть ее так, чтобы остальные ученики не слишком воротили нос – пусть принимает, кого хочет! В конце концов, если у девчонки действительно врожденный дар, то его надо развивать, иначе представить страшно, на что способна боевой маг – самоучка… Однако проблемы не заставили себя долго ждать! Предполагалось, что в школу попадают дети, почти уже подростки, из приличных семей, получившие начальное образование, более-менее знакомые с элементарными правилами поведения, и, собственно говоря, нуждающиеся именно в обучении, а не в няньках. Мало кто представлял, что делать с ученицей, вместо начальной школы получившей в свое время уличную школу выживания. По крайней мере, о грамоте и элементарной арифметике девочка представление, хоть и непонятно, где позаимствованное, имела. Первыми пострадали любители воротить нос, коих, по стечению обстоятельств, больше всего водилось именно среди подопечных Якова Соломоновича: до третьего курса все ученики занимались общим потоком, распределяясь по специализациям только после введения в основы, но все равно курировались тем или иным заведующим кафедрой – оные носы моментально оказывались приплющенными слегка набок. Драки у будущих боевых магов не были редкостью – подопечные Победоносца все слегка бешеные, но, как правило, они – в большинстве своем, хоть и шалопаи, но из нормальных приличных семей - грезили дуэлями, поединками чести, представления не имея о вульгарных и жестоких уличных драках. В отличие от Ани – единственной в том потоке девчонки среди «боевиков», кажется, не слишком осознающей разницу между улицей и школьными коридорами.

[Владлена]

Девчонка не была в этом виновата, сам Змиулан утверждал, что суть человека лепится в первые восемь-десять лет жизни, когда ребенок берет за норму увиденное вокруг и на такой основе программирует собственное поведение… Но смысла задумываться о том, кто виноват, а кто – нет, не было совершенно никакого, особенно когда многие высокопоставленные родители потребовали от Якова Соломоновича любыми способами добиться изоляции бандитки – а иначе пригрозили забрать из Школы своих чадушек. Мнения Совета Директоров разделились: Змиулан начал требовать исключения Ани, возможно, даже с блокировкой ее волшебных способностей, Георгий был, само собой, категорически против, София его поддержала, заявив, что «бандитка» - куда более талантливый ученик, чем большая часть «золотоносных дубов», во время урока с которыми фактически слышно, как эхо в дуплах гудит, на что более практичная хозяйственная Марья тактично заметила, что талантливые ученики – это, конечно, замечательно, однако преподавателям и обслуживающему персоналу необходимо выплачивать зарплату, закупать провизию для столовой - да и крыша здания Школы давно уже нуждается в ремонте! Хоть прямой оплаты за обучение в советское время брать было не принято, Змиулан частенько выгодно пристраивал не особенно талантливых и усердных в обучении отпрысков высокопоставленных родителей, которые, в свою очередь, оказывали для Школы ответные любезности, обойтись без которых не было почти никакой возможности. София-то всегда была известной бессребреницей, но если она сама способна хоть в шалаше обитать, то ее драгоценная фамильная библиотека нуждается в надлежащих условиях хранения, которые при текущей крыше обеспечить нелегко! Задетая за живое – книги были, чуть ли не единственной болевой точкой всегда невозмутимой Премудрой – София дрогнула, но тут же парировала выпад, холодно уточнив, не поддерживает ли ее подруга Якова в намерении выбросить ребенка обратно на улицу, лишив при этом еще и единственной возможности себя защитить. Марьюшка, для которой любые дети были не просто болевой точкой, а поистине святыней, дрогнула куда более ощутимо, совершенно игнорируя тот факт, что это улицу логично было бы защищать от Анечки, а не наоборот! После чего дамы активного участия в беседе не принимали, деликатно дождавшись, пока Яков и Георгий выскажут все, что друг о друге по конкретному поводу и вообще думают, сообщили, что исключать Аню, конечно, не выход, а вот заняться ее воспитанием определенно придется. Змиулан, конечно, принимать участия, в этом воспитании не намеревался, о чем прямо заявил остальным, с преувеличенной неохотой пообещав, что, если им действительно удастся приструнить «бандитку», то он не будет настаивать на ее исключении. Если не подвернется повода, конечно, и поводом – как он честно посоветовал предупредить вздорную девицу, оставляет себе право счесть все, что угодно…
Не исключен вариант, что Аня и за ум-то взялась – вернее, перешла на более продуманные и магически изощренные выходки, на которых гораздо сложнее было поймать – исключительно по вредности душевной, не желая доставлять Якову Соломоновичу удовольствия таки вышвырнуть ее из школы. Георгий тоже по большей части выступал моральной поддержкой: хоть его диковатая подопечная и успела проучиться всего ничего, к благодарной преданности наставнику в душе девчонки уже тогда примешалась детская влюбленность в стареющего рыцаря… Как водится, фактическая честь прививать Ане манеры и уважение к школьным правилам, неблагодарной ношей легла на плечи Премудрой и Искуснице, которых, строго говоря, все это действительно не особенно-то касалось. Да и какие там манеры? Повседневные драки и скандалы поутихли, от лексикона девочки уже не тянуло заткнуть уши покрепче – и на том спасибо! Но все равно с этим потоком студентов годы обучения выдались несколько более нервными, чем обычно: в частности, подопечные Змиулана, многие из которых отличались изрядной злопамятностью, принятыми мерами отнюдь не были удовлетворены, напрямую связываться с талантливой волшебницей, да еще боевого профиля, дураков не было, но, если в школе бывали, например, случаи краж, в этом тут же пытались обвинить Аню – а кого еще? Яков Соломонович, понятное дело, был не против от нее избавиться, но поддерживать шитые белыми нитками подставы не стал, наверное, где-то в глубине души все же уважая решение коллег, а найти более-менее реального веского повода не сумел. Крыть было нечем: девчонка не просто быстро наверстала упущенное, но и выбилась в лучшие ученики своего курса, заслужив таким усердием искреннее одобрение еще и от Софии, а Марьюшка вообще, как курица, со всеми нянчиться готова! Но это еще оказалось цветочками. Ягодки пошли, когда Георгию взбрело в голову взять выпускницу к себе ассистенткой, на что Яков моментально подобрал несколько иное определение ее нового статуса - и в тогда еще общем кабинете совета директоров разразился безобразный скандал, пожалуй, проложивший первую действительно серьезную трещину в, быть может, не слишком дружном, но вполне слаженном коллективе.

- А что? – довольно резко возвращая Григория из воспоминаний в реальность, деловито уточнила Милена. – Я тебе такой не нравлюсь?
Отрезанную косу она немного рассеянно вертела в ладонях. Даже из самой заурядной барышни толстая русая коса ниже пояса делала бы почти красавицу… что уж говорить о совершенно незаурядной, ведь больше ни у одной девушки на свете не было таких пронзительно-ясных глаз и безупречных черт чистейшего, не требующего никакой косметики лица. Какие бы невероятные, подчас безумные каноны так называемой красоты не диктовала мода того или иного времени, потомки Серебрины Премудрой во все эпохи поражали своим совершенством… Следовало признать – хоть Милена раньше даже не представлялась ему в воображении с короткой стрижкой – выглядела она ничуть не хуже. Теперь волосы не выпрямлялись под собственной тяжестью, оставшиеся пряди завились симпатичными локонами, придав чопорному лицу тень немного детской мягкости.
- Ты мне любой нравишься, - со смешенными чувствами честно констатировал Григорий.
Девушка разочаровано вздохнула, кажется, подавив желание с надеждой переспросить «Ну может, все-таки не нравлюсь, а?», и в легком раздражении швырнула в него отрезанной косой.
- Дарю! Пригодится, если вдруг решишь попрактиковаться в магии Вуду!

[Владлена]

Дарья

Ева и Алина опаздывали, к крайнему возмущению Марго, то и дело с легкой демонстративностью поглядывавшей на часы. Не сказать, чтобы сама Даша была в восторге — она чувствовала себя виноватой, когда по каким-либо причинам приходила не вовремя, а сегодня, если составленный план притормозит в самом начале, стыдно будет и пред Викторией, чье выступление на стрельбищах они рискуют пропустить, и перед Никитой, с которым договорилась встретится сразу после этого. Не сказать, конечно, что это свидание... но Дарья, при всем своем интересе к психологии, пока не слишком-то понимала, как рассуждают парни, поэтому очень опасалась сделать что-то не так. Вряд ли вопиющая не пунктуальность — пусть и по вине подружек, которых сама вынуждена была ждать — не охарактеризует ее с лучшей стороны!
Но по сравнению с мрачным настроением Маргариты дашины опасения были сущей мелочью! Впрочем, причиной этой мрачности было вовсе не опоздание как таковое...
- Хочешь поговорить об этом? - устав от напряженного молчания, осторожно предложила Дарья. - Мне от этого обычно становится легче...
- Нет смысла переливать из пустого в порожнее, - неохотно, после нескольких секунд паузы процедила сквозь зубы блондинка. - говорить тут следует не с тобой. Если у Николая есть дела настолько важные, чтобы не появляться уже столько времени... почему он вечно все от меня скрывает? Мы же Берегини, мы должны помогать, когда это необходимо... а он ввязался во что-то в этом «мире Нави» и держит нас в неведении! При его обычной манере лезть в пасть драконицам... Я просто беспокоюсь! - сплетя изящные пальцы в «замок» с такой яростью, что побелели костяшки, закончила она.
Дарья примерно представляла, что творится в душе манерной девочки, и трети своих настоящих чувств не выставляющей напоказ. Беспокойство за Николая чередовалось со злобой на его скрытность и рискованное поведение, перемешиваясь с чувством вины за свои попытки навязывать ему, пусть и навязывать элементарный здравый смысл, оскорбляя своей заботой, словно родительница трудного подростка — все это в совокупности закипало совершенно уж адским коктейлем! Представляла... но ни помочь, ни просто посоветовать что-нибудь дельное не могла. Ей самой действительно становилось легче просто оттого, что кто-то выслушал... но Маргоше, кажется, этот метод успокоить нервы не подходил.
А еще красавица из Петербурга определенно была неприятно поражена, что любовь, которой она ждала с самого детства, оказалась колоссальным источником проблем. Если Дарья, еще не так давно и помыслить не смевшая о том, чтобы даже заговорить с понравившимся Никитой, не говоря уже о приглашении на прогулку, как сегодня, или, может быть, даже в кино — как бы ни волновалась, но была счастлива этим, по сути дела, мелочам. Мамино недовольство, собственная неуклюжесть в отношениях — все отступило, пусть и до поры до времени, а второй план. А для Маргариты, отношения которой с Колей начались с осуществившейся мечты, а потом, преодолев ступень первоначального очарования, вылились в тревогу, непонимание и взаимные обиды. Вряд ли у кого-то из них получится измениться. И счастье, если обоим хватит сил и терпения принять друг друга, смирившись с тем, что никто из людей не идеален.
- У всех бывают трудности, этот период просто надо пережить, - вслух добавила Даша.
- Проблемы следует не переживать, а решать, - в очередной раз с недовольством косясь на изящные часики, отрезала Марго. - раз и навсегда!
Наверное, все же не следовало начинать этот разговор. В этом вопросе девочкам точно было не понять друг друга... К счастью, появление припозднившихся подружек избавило от необходимости говорить что-то еще.
- Вы не представляете себе, что произошло! - глотая воздух, словно выдернутая из воды рыба, завопила Евгения, не успела Маргоша рта раскрыть, чтобы возмутиться почти получасовым ожиданием. - Кошмар! Катастрофа!
- Вы опоздали! - отчеканила блондинка, придав лицу каменное выражение. - Не назову это катастрофой, но Вике вряд ли будет приятно, если мы пропустим ее выступление. От тебя я ничего другого не ожидала, но ты, Аля, могла бы и по ответственней отнестись к тому, что у тебя находятся все наши пригласительные билеты. Надеюсь, - зеленоватые глаза строго прищурились. - ваш «кошмар» заключается не в том, что билеты потерялись?
- Нет, - стушевавшись под таким напором, промямлила Алина. - билеты у меня... ну, простите нас, девочки, у Евы такое случилось! Сами сейчас увидите, идем!
- Куда?! - испуганно переспросила Дарья, мысленно приготовившись уже перечеркнуть все планы на день. Однако Алина в ответ помахала пригласительными билетами — идти все же предстояло на стрельбища. - Ладно, побежали... надеюсь, мы не пропустили викин выход...
- Побежали, - хмуро буркнула Маргарита, не без оснований заподозрив в словах «у Евы случилось» значение «Ева опять натворила». Лишь бы на этот раз обошлось без козлов!
Хотя большинство ролевых игрищ проходило в лесу, начинавшемся за западным городским парком, откуда за последние пару лет общими усилиями были распуганы почти все грибники, для проведения турнира требовалась относительно свободная ровная местность, в качестве которой вересковские толкиенисты оккупировали футбольное поле, находившееся в том же парке. Даже не просто огороженный прямоугольник пустоши — небольшой стадион с трибунами. Но места всем желающим поглазеть на соревнования все равно не хватило — зрители расположились повсюду, напрочь перекрыв переходы и вынудив спешащую четверку девчонок с ойканьем и извинениями неуклюже пробираться поближе к действу. Двигаться грациазно в таком «беге по пересеченной местности» не удавалось даже Маргарите, что уж тут говорить про остальных. Спешка только задерживала...
- Опоздали! - сокрушенно заключила Алинка, раньше остальных заметив Вику, успевшую присоединится к выбившимся во второй тур лучникам. - Может, она не заметит, что мы только что пришли?

[Владлена]

Первый заход приближался к завершению — выбывшие пополняли зрительские ряды, а двое парней, одетых то ли разбойниками, то ли орками, с пыхтением перетаскивали мишени дальше от черты, усложняя оставшимся стрелкам задачу.
- Ну и что там у тебя? - досадливо поморщившись, обнаружив, что свободных скамеек, да и вообще сидячих мест не наблюдается, обратилась Маргарита к Евгении. - Только коротко и по существу!
- Да сами посмотрите! - запальчиво и одновременно с затаенным изменением в голосе Ева ткнула пальцем в сторону шумной стайки девчонок, расположившихся на первых рядах. Красотка Машка Сукинае вчера, помнится, по-черному скорбящая уходом из школы химика Северинова, закончившая в прошлом году школу и, вроде бы, подавшаяся в модели Жека, даже царственно-невозмутимая Юлия, взявшая на недавнем турнире по фехтованию одно из призовых мест, и еще несколько «куколок» рангом пониже, в рядах которых несколько инородно смотрелись вездесущие Сорокины, в своих ролевых костюмах напоминающие отнюдь не эльфиек, а скорее кикимор...
Очередной конкурсант тренькнул луком, угодив в самый край мишени, но все же оставшись в игре, заставив эту стайку райских птичек встрепенуться немотивированными овациями и с восторженным визгом закидать везунчика букетами демократичных одуванчиков, один из которых, видимо, оказался куда более метким, стукнув стрелка по лбу и заставив уронить не только лук, но и съезжающие с длинноватого носа очки в проволочной оправе. Мальчишка растерянно замер, но ничуть не смущенные поклонницы уже высыпали на поле, окружив его гомонящей толпой. Под потрясенным взглядом признанного школьного сердцеедаа Кирилла, которому, должно быть, такое всеобщее обожание и не снилось, Жека и Юлия, сохраняя более-менее сдержанный вид, хозяйски подхватили под обе руки еще более растерянного Мартына Таблеткина.
- Мартын?! - тихо охнула Дарья, ожидавшая чего угодно, но почему-то... Евгении, как обычно, удалось всех сильно эпатировать своим спонтанным применением чар. - Как ты... что ты вообще сделала? Ты приворожила их всех... это что, была попытка переключить его внимание на кого-то еще?
Ева, старательно демонстрируя смущение, потупила глазищи.
- Я ничего не... я не хотела ничего плохого, просто сказала...
- Просто опять что-то ляпнула, не подумав! - отчеканила Маргарита. - Ты когда-нибудь научишься следить за своим языком? То, что Мартын, чаще всего страдающий от твоих доморощенных чар, еще ничего не заподозрил...
- Он не замечает ничего необычного. Кажется, я и говорила что-то вроде, «все первые красавицы будут вокруг тебя виться — а ты и не разглядишь»... Де-е-евочки, ну я же не хотела! Я его собиралась попросить помочь мне с уроками, а он в библиотеке с этой Миленой... и заявил, что не будет мне больше навязывать свое общество, раз уж я так и к нему и к учебе безразлична, потому что эта мраморная Афина посоветовала... он, видите ли, и не заметил, как она выглядит... А мне что, на второй год теперь из-за этого оставаться?!
- Евгения, ну как тебе не стыдно? - возмутилась теперь уже и сама Дарья. - Использовать чьи-то чувства таким образом!
- Мне сты-ыдно, мне очень-очень стыдно! - плаксиво протянула пышечка. - Но я тогда так разозлилась: чего эта особа вообще лезет не в свое дело? Всем было хорошо, а теперь вообще непонятно, как все это расхлебывать! Я не знала, что так все получится! Не можем же мы снова обращаться к Монаху, он говорил, что мы должны ответственнее относиться к своим способностям...
- Это и мы тебе регулярно повторяем! Стыдиться следует не естественных последствий, а самого поступка!
Дарья призадумалась, стараясь не слушать ни Маргошиного возмущения, ни покаянного поскуливания в ответ. Никто из их компании сейчас даже приблизится к мальчишке не мог: толпа привороженных поклонниц непременно увидит в любой из Берегинь наглую конкурентку и последствия могут быть весьма печальными! А применять свои способности против людей они не могут... вернее, не должны.
- О чем ты вообще думала? - продолжала распекать тем временем Еву Маргарита.
- Да я не думала... ну, само как-то вырвалось...
Обращаться к Монаху действительно не хотелось, да в этом все — хоть каждая и по своим причинам — согласятся. Дарья этому типу не слишком доверяла, по прежнему непонятно, что за игру и, главное, с кем он ведет.
- Ну Даш! - пытаясь предотвратить назревающий скандал Алинка подергала ее за рукав. - Ты же умная, ну придумай что-нибудь!
- Ничего путного в голову не приходит, - честно признала девочка. - в фольклоре самый распространенный способ снять чары... ну, - неопределенно поведя плечами, она прижала к пухлым губам указательный и средний пальцы. - при помощи поцелуя...
- Я не буду целоваться с Мартыном! - истерически взвыла Ева, даже заставив кое-кого из окружающих зрителей отвлечься от поединка и недоуменно покоситься в сторону подруг. - Помните, что Карина говорила про «поцелуй русалки», которым владеют все Даны — от Марта и так невозможно отвязаться...
- Минуту назад ты возмущалась его отказом подтягивать тебя по учебе...
- Поцелуи в эту учебу не входили! И вообще, даже если бы я и согласилась — хотя я НИКОГДА не соглашусь — что вы предлагаете делать? Эти чокнутые меня на ленточки порвут, если я и попытаюсь!

[Владлена]

Алина

За что Алина всегда искренне любила Еву, так это за то, что скучать с ней не удалось бы даже при возникновении такого желания! Хотя это только впоследствии над какой-нибудь очередной подружкиной авантюрой можно от души похохотать, но, так сказать, в процессе расхлебывания оставалось только за голову хвататься. Даже предпочитающей относится к жизни просто Але, что уж говорить о людях вроде Маргоши и Дашки, принимающих все с тяжеловесной серьезностью. Наверное. Что-то на грани подсознания Алины категорически протестовало тому, чтобы воспринимать всерьез успех Мартына среди первых красавиц школы, пусть и навеянный очередными неумелыми чарами!
- В общем, так, - процедила сквозь зубы Марго, заметившая, что другие зрители турнира уже начали коситься на безостановочно шушукающихся подружек. - идем куда-нибудь, где модно спокойно все обсудить, и будем решать, как эту кашу расхлебывать!
Евгении при этом достался такой многообещающий взгляд, что бедняжка, заметно сбледнув, замотала головой, словно мантру, бормоча упорное «никогда и ни за какие коврижки». Кажется, блондинка уже успела все решить и намеревалась под термином «спокойно все обсудить» должным образом про прессовать чересчур несдержанную на язычок подругу.
- Мы даже не знаем точно, что это действительно сработает, - попыталась слегка осадить ее напор, кажется, пожалевшая Еву Даша. Марго упрямо тряхнула белокурой шевелюрой.
- Но пока это единственный способ! Или у тебя есть еще идеи?
Идей, несмотря на умоляющий взгляд Евгении, ни у кого не оказалась, поэтому, подхватив наследницу русалок под белы ручки, подружки принялись проталкивать себе путь к выходу со зрительских трибун.
- Девочки, постойте, а как же стрельбища? Я же пообещала Вике... - запнувшись, Алина быстро добавила. - Пообещала, что мы обязательно будем за нее болеть! И, мне кажется, у нее какой-то план насчет этой Мадины...
- Но у нас сейчас настоящая проблема! - отрубила Марго. - Не до всяких домыслов!
- А вдруг она все же окажется права? - почуяв, если не спасение, то хотя бы отсрочку неизбежного, воодушевилась Ева. - Вдруг с этой Мадиной что-то не так? От того, что вокруг Мартына какое-то время потопчутся все эти девицы, ничего ведь страшного не случиться, а если в деле замешана Мара, то... У-У! Всего можно ожидать!
Блондинка с мрачным видом запечатала ей рот ладонью.
- Не каркай! И без того достаточно проблем из-за твоей болтовни! «Ничего страшного», а о девушках ты подумала? А если бы тебя кто-нибудь приворожил к Мартыну?!
- Меня вы пытаетесь заставить с ним целоваться! Ну де-евочки, Вика же обидится, если мы сейчас вот так уйдем! Дождемся окончания турнира и все вместе все обсудим, мы же не можем решать без нее — мы же команда!
- Вика тебе в этом не поможет... да и вляпываться всюду ты ухитряешься совсем без посторонней помощи! Идем!
Оглянувшись на поле, Алина неуверенно пожала плечами и последовала за остальными. Если кто-нибудь и мог спорить с Маргаритой, то точно не она.
От безоговорочного разноса Евгению спас, как истинный почти сказочный герой, Коля, с которым девочки столкнулись, едва покинув трибуны. Маргарита тут же вспомнила, на кого она на самом деле злится и даже выпустила непутевую подружку из почти стального захвата, которым протащила через всю толпу, многозначительно скрестив руки на груди.
- Ну куда вы все подевались — я вас всюду ищу! - парень выглядел запыхавшимся и каким-то взъерошеным, видимо, оттого и не заметил сразу, какой дозой ледяного презрения его окатили вместо приветствия. - Это срочно...
- Срочно? - нехорошо прищурившись, переспросила Маргарита. - Впечатление скорее такое, что ты уже опоздал всюду, где только мог!
- Да, но... то есть, - кажется, Николая начало запоздало пронимать. Стушевавшись, он поскреб пятерней каштановые кудри. - Вы не знаете, где сейчас Фома? Вы ведь все еще пользуетесь его услугами проводника, я подумал, уж вам-то он точно оставил возможность быстро его найти.
- Ах, так тебе Фому? И ты искал нас только для этого?
У Алины по спине пробежал целый табун мурашек. До сих пор она и не подозревала, что Маргарита умеет говорить ТАКИМ голосом. Но Коля, конечно, оказался менее восприимчивой натурой.
- Ну да. Случилась просто катастрофа! Мне срочно нужен этот пройдоха, я уверен, еще все можно исправить, и я...
- Хочется верить, это действительно была катастрофа, если это для тебя так важно!
- Что значит — хочется верить?
- Настолько важно, что ты забыл, какое сегодня уже число. Вернее, какое число было вчера?
- Ты что, совсем уже за идиота меня принимаешь, я все прекрасно помню! Какое это имеет сейчас значение? - начал уже раздражаться Николай. - Говорю вам, мне срочно нужен Фома, то, что он натворил, может свести на нет все наши усилия, и...
- Рада за тебя. И спасибо, что поздравил меня с днем Рождения! По всей видимости, у тебя действительно была уважительная причина все забыть!
На несколько секунд юноша опешил, пытаясь сообразить, о чем вообще ему толкуют. Видимо, мысли действительно оказались чересчур взбудоражены произошедшей «катастрофой», явно притупляя восприятие чего-либо еще.
- Ну, извини, - пробормотал он, хотя в этих словах даже совершенно простодушной Алине послышалось скорее «Ой, отстань». - Девочки, мне действительно нужен Фома, это серьезно!
- Это ты извини, - возмутилась Ева. - но у нас тут своих проблем по горло. Долго объяснять...
Скорее, конечно, она просто не хотела еще и от Коли выслушивать честное мнение о собственном разгильдяйстве.
- Но я же...
- Ты поможешь нам, а мы тебе, - вынесла соломоново решение Дарья. - На одного мальчика в нашей школе случайно навели приворотные чары, теперь вокруг него толпиться целый взвод поклонниц, а мы даже не можем попытаться это исправить — к нему даже подойти нельзя.
- Приведешь его к нам — отдельно от этих крашеных горгулий, разумеется — а мы расскажем все, что знаем про Фому! Согласен?
- Тоже мне, «проблема»! - фыркнул парень. - Да у меня... Ну ладно. А вы уверены, что сами не потеряете голову от этого приворота — насколько мне известно, чары такого рода действуют на всех, кто оказывается рядом с зачарованным объектом.
- Без тебя разберемся! - отмахнулась Дарья. - Сам смотри не влюбись — вот это будет номер!
Алина хихикнула. Ева ляпнула свое «доброе пожелание», упомянув исключительно девушек, но Николай, наскоро введенный в курс дела, этого знать не мог. Интересно, что у него стряслось? Впрочем... девочка в задумчивости покосилась на ледяную глыбу, очертаниями напоминающую Марго, в безмолвии возвышающуюся чуть поодаль — впрочем, вскоре Николая, похоже, ждут такие колоссальные неприятности, что обо всех прошлых проблемах он сможет, и будет вынужден, просто забыть!

[Владлена]

Александр

- Революция? - с отчасти наигранным недоверием переспросил Князь. Слабо вязалось это слово с волшебным миром, но, в конечном счете, вездесущий прогресс в конце концов добирается куда угодно. Даже на территорию царства нави.
Маленький уродец молча поклонился.
Темные народы не любили и боялись своего властелина. Чаще страх перевешивал, однако не столь уж редко на Князей прошлого шли войска, против них плелись заговоры и совершались покушения — по большей части, конечно, бессмысленные. Правда, в правлении довольно еще молодого Александра дело еще ни разу не доходило до полномасштабной войны, но... почему-то он подозревал, что это обычно начинается совершенно не так. И все — войны, покушения, интриги — все обычно бывало направлено против конкретного человека, но не против самой системы мирового уклада! Только лозунга о свободе, равенстве и братстве не хватает — это противоречит извечной сути темных, самый тупой бес среди которых понимает элементарную невозможность такой свободы.
- Да никому из моих подданных и в голову бы такое не пришло!
- Вы абсолютно правы, - уродливый смесок изобразил карикатурное подобие поясного поклона.
- Но мне трудно поверить, что человек мог явиться со своими бредовыми идеями к низшей нечисти и за ним пошли — вместо того, чтобы сожрать с костями или перепугать до безумия. Его послушали!
Пусть не столько проникнувшись бредовыми идеями, сколько почуяв каждый свою выгоду, а то и просто из тупой агрессивности, но за человеком пошли. А человеком ли? И что самое скверное — сам Александр узнает об этом только теперь! Вот так живешь и не знаешь, что с тобой, оказывается, ведут идейную борьбу. Пусть все это восстание и оказалось в итоге скорее комическим событием, но не знать, что творится в собственных владениях... узнавать от какого-то грязного ничтожества, когда все уже кончилось!
«Совершенно не могу обходиться без Сергея!»
Не было у Великого Князя того неясного чутья на полутона и нюансы, в котором так преуспел Змей. Только из-за этого уже стоило мириться с его порой абсурдными выходками и совершенно нелогичным поведением. Увы, в мире слишком многие вещи были столь же абсурдными и нелогичными — только с помощью обаятельного дракона-оборотня, способного выборочно существовать не только в разных ипостасях, но и в разных сферах восприятия и мировоззрения можно было найти в них смысл. Среди подданных творится непонятно что, у маленькой сестрички завелись какие-то свои секреты, на что князь даже внимания до недавнего времени не обращал. Елена практически перестала теребить его со всякой чепухой вроде школьных домашних заданий — хотя в школе стала делать успехи, как и в магическом искусстве, все же диадема Софии Премудрой оказалась более чем полезным подарком — или откровенных разговоров. Поначалу Александр принял это скорее с облегчением, но поймав себя на этой мысли, насторожился. Раньше девчонка сама собой оставалась в его поле зрения и влияния, теребя время от времени своими утомительными детскими проблемами, теперь же князь сам должен был думать о том, как держать ее под надзором. На гарпию как на шпиона не было надежды, сам же объявил Елену ее новой хозяйкой и теперь, если девчонка захочет скрыть что-то от него, Магда вынуждена окажется хранить этот секрет даже от князя.
«Никто мне не нужен!» - тут же возразил сам себе Александр. Просто он чересчур привык перекладывать на подчиненных все нудные обязанности, избаловался. Не боги горшки обжигают, но это не должно значить, что они просто не способны справиться с процедурой, подвластной любому гончару!
Предположим, приказ о розыске лидеров революционной «верхушки» он прикажет немедленно разыскать. Не хватало еще, чтобы в его мире какие-то бездельники занимались подстрекательством к беспорядкам и мошенничеством! Надо иногда проявлять заботу о своих подданных, пусть даже и тех, кто с энтузиазмом воспринял идею его свержения — разумеется, намекнув им этим, что они уже сами себя за это достаточно наказали. Найти ховалу, а следовательно, и пропавшие вместе с ним «профсоюзные взносы» представлялось наименее вероятным — уж прятаться, едва дело начинало попахивать жареным, маленькие ничтожества умели лучше всего. А если воришку и поймают, то уже без денег — расставаться с ценностями ховалы умели так же легко и быстро, как приобретать их.
- Искренне надеюсь только, что это был не ты, - нахмурившись, предупредил Чернояд сжавшегося на почтительном отдалении смеска. - потому что учинить такое, а потом еще прибежать ко мне с доносом...
- Нет! - квакающий голос от панической вспышки сорвался на визг. - Как верноподданный Вашей Милости, я никогда бы... но я знаю кто это был, да, да, да! Мой брат Фома! Его ведь покарают должным образом? Я мог бы помочь найти...
- Я не собираюсь гоняться за мелким жульем! - скривился Александр. Родственные чувства, чтоб их! Но пусть тратит время на поиски воришки кто-нибудь из «обманутых вкладчиков». Бес Витек, личность которого оказалась легко идентифицируема и многим хорошо знакома — вечно ищущий работу неудачник — тоже представлял мало интереса. Хотя именно его следовало благодарить за то, что от горе-вождя не осталось мокрого места сразу после бегства «казначея». - Меня интересует только этот Николай. Его поисками займутся. Фому и Витька пусть ловят сами и поступают с ними, как считают нужным!
Ерема снова неуклюже поклонился, не торопясь, однако, испаряться с княжеских глаз.
- Ну чего еще?
- До меня доходили слухи будто Ваша Милость платите за полезные сведения.
- И кто только распускает такие глупые сплетни?! - искренне поразился Александр. - Впрочем, если ты можешь разузнать что-то ДЕЙСТВИТЕЛЬНО полезное, то все может быть. А пока что убирайся!
Допустим, вся эта болтовня о революциях даже не стоила того, чтобы с ней разбираться. Князю просто любопытно было, что за подстрекатель такой вздумал смущать умы его подданных, на темной стороне просто не могло произойти ничего такого, с чем не сумел бы справиться ее повелитель. Другое дело — Елена. На нее власть Александра не распространялась, по крайней мере, та власть, к которой он привык. Тут нужен чересчур деликатный подход.
Дьявол, как же вечно все усложняется без Змея!

[Владлена]

Елена

Топая к изрядно поредевшей — участников до пяти — колонне еще не выбывших стрелков, рыжеволосая лучница то и дела бросала недоуменные и слегка обиженные взгляды на трибуны, как Елена сразу поняла, выискивая мелькнувших там и почти сразу таинственно испарившихся четырех девчонок. Энтузиазма у Вики определенно поубавилось — то ли для нее чересчур большим значением обладала дружеская поддержка болельщиков, то ли, что наиболее вероятно, этот турнир для нее имел еще какое-то значение. Девочка попыталась улыбнуться с первого ряда как можно более ободряюще, но Виктория в ее сторону и не посмотрела, провожая хмурым взглядом черноволосую конкурсанту в светло-бежевом «охотничьем костюмчике». Ситуацию усугубил исполнявший обязанности герольда Матвей, коротко коснувшийся плеча проходившей мимо брюнетки и дежурно пожелавший удачи.
- Так за кого же ты вообще болеешь? - прожигая спину Мадины взглядом, негромко процедила Вика. - Ты ей желаешь победить, да?
- Зачем воспринимать это так серьезно? - растерялся парень.
- Победительницей сможет стать только одна из нас, вот зачем! И я надеялась, что ты тоже хотел бы моей победы! Виктория - «рожденная побеждать», - еще тише добавила она. - ты сам когда-то это мне сказал.
- Тогда ты останешься победительницей вне зависимости от того, кто выиграет эти стрельбища, - примирительно заключил Матвей, но рыжеволосая, демонстративно отведя взгляд, плюхнулась на скамейку, сделав вид, что сосредоточенно проверяет натяжение тетивы у своего лука.
- Она думает, что всем не особенно-то важно, выиграет она или проиграет, - подал голос Мишенька. - ни ее друзьям, ни Матвею. Чувствует себя одинокой...
Елена поморщилась. В общем-то, это видела и она сама, ровно как и то, что с черноволосой красоткой Вика соревнуется в куда большей степени, чем с другими участниками стрельбищ. Впрочем, эти двое действительно лидировали по сравнению с остальными финалистами... Приподнявшись со скамейки, Елена перегнулась через невысокое заграждение и мягко коснулась плеча Виктории.
- Эльвира? - словно только что ее заметив, недоуменно переспросила рыжеволосая.
- Не хандри. Ты непременно победишь, я уверена!
- Что ж... спасибо! - с некоторой вымученностью Вика улыбнулась в ответ. - Кажется, по технике и умению мы на одном уровне, так что уж... как повезет.
- Непременно повезет! - отсалютовала Елена. Вряд ли ее поддержка имела для Виктории хоть в половину такое значение, как подруг и Матвея, но, вроде бы, хмурое личико с бледными веснушками слегка посветлело.
- Не забывай, - склонившись к самому уху девочки, шепнул Мишенька, когда она вернулась на свое место. - что, одаривая удачей кого-то одного, ты тем самым уменьшаешь удачу других.
- Закон сохранения энергии и исчерпаемый ресурс, ага? - попыталась отшутиться Елена, но мальчик снова ушел в себя. Ничего не поделаешь, ей нужно как-то добиться симпатии и доверия Виктории — конечно, юная колдунья предпочла бы наладить контакт с Берегинями через Маргариту, но бывшая подруга Елены Светловой нынешнюю Эльвиру Страхову откровенно недолюбливала, приходилось аккуратно обрабатывать Вику, находящуюся как раз в подходящей душевной кондиции.
Без присутствия и поддержки Магды и Милены девочка чувствовала себя не слишком уверенно, однако кулон-паучка предпочла «забыть» сегодня дома — кто гарантирует, что «передача власти» не была намеренным спектаклем и гарпия не продолжает не только охранять Елену от возможной опасности, но и шпионить за ней же для князя? Хотя вот так-то и начинается обычно паранойя - а призрачная особа вообще появлялась только тогда, когда сама считала это необходимым, что не всегда совпадало с мнением самой Елены. Но, в конце-то концов, способна она хоть на что-то в этой жизни сама?!
Мелькнувший между жидких весенних тучек луч солнца в самый неподходящий момент, за долю мгновения до спуска тетивы , ударил в глаза черноволосой лучнице, заставив метко пришпилить растущий метрах в полутора от мишени солнечно-желтый цветок одуванчика.
Одаривая удачей кого-то одного, тем самым забираешь ее у других, поскольку чья-то победа неизбежно и чье-то поражение... обидно, получается, нельзя просто сделать что-то хорошее — даже обладая не до конца раскрывшимися способностями Лады.
- Повезет, - зачарованно повторила, не сводя глаз с расстроенно бредущей обратно дисквалифицированной соперницы Виктория.
- Невезуха! - буркнула Мадина, плюхаясь рядом. Вика попыталась перенастроиться, дабы сказать что-нибудь ободряющее, но, переглянувшись с ней, брюнетка с улыбкой показала большой палец. - Ну, удачи тебе! Я намерена отыграться в следующий раз, а пока за тебя поболею!
Рыжеволосая Берегиня, заметно стушевавшись, неразборчиво пробормотала что-то благодарственное. Елена чувствовала ее недоверчивую настороженность, похоже, Вика не особенно верила, что для соперницы стрельбища — просто спорт или игра... или еще чему-то не верила?
- Кажется, этот странный лук и правда приносит тебе удачу, - продолжала Мадина, когда очередной финалист устремился к черте. - никогда не видела такого оригинального дизайна: тебе его делали на заказ под старину? Помню, ты говорила, давать его в чужие руки до окончания соревнований плохая примета, но когда все закончится, могу я рассмотреть его получше?
- Гм, может быть, - уклончиво пробормотала Вика, снова оглядываясь на зрительские трибуны. Брюнетка еще раз ободряюще отсалютовала и направилась к остальным дисквалифицированным, занявшим первый ряд по соседству.
После ее выбытия в победе Виктории практически ни у кого не оставалось сомнения — стоило лишь подождать.

- Эля, ты определенно приносишь мне счастье! Просто поверить не могу...
- Если ты сама будешь заранее верить в свою удачу, то сама будешь приносить себе счастье, - с улыбкой отмахнулась Елена. - Какие планы? Собираешься дождаться своих подруг или, может, отпразднуем твою победу в кафе? Я давно хотела познакомиться со всеми вами, но, кажется...
Вика, слегка поумерив свое счастливое сияние, бросила короткий взгляд на болтающих чуть поодаль Матвея и Мадину. Поймав взгляд, брюнетка весело помахала рукой.
- О-кей, если ты приглашаешь. У девочек, кажется, другие планы, - пробормотала Берегиня, негромко добавив. - и не только у них!
- А что, Матвей и Мадина не пойдут с нами?
- Нет! Если Матвей считает, что она больше нуждается в утешении, чем я в поздравлении — это его дело. А она с нами не пойдет!
- Слушай, прости, если я лезу не в свое дело... но, если ты не хочешь показывать ей свои лук, почему не скажешь об этом прямо?
Виктория убито вздохнула.
- Все считают, что я к ней враждебно отношусь — ни за что, ни про что! Не хочу, чтобы Матвей решил, что я просто вредничаю, а я никому не люблю давать свой лук в руки... суеверие, конечно, но не люблю.
Можно подумать, то, что сейчас Вика намеревается втихаря улизнуть, парень вредностью не сочтет. Бестолково все это как-то...
- Что бы я ни делала — всегда получается не так! - уже в стадионной кафешке продолжала сетовать рыжуля. - Мне кажется, я ему нравлюсь... но вечно что-то оказывается важнее, так просто нельзя. Уж либо я для него что-то значу, либо нет!
- Ты слишком много требуешь от людей, мне кажется, - размешивая кофе в чашке, попыталась возразить Елена. - ничья жизнь не сосредотачивается на чем-то или на ком-то, у всех есть свои приятели, свои интересы, свои нюансы — нельзя же требовать, чтобы они забыли обо всем, кроме тебя, как бы много ты для них ни значила... А Матвей может просто не догадываться о том, что ты чувствуешь — разве ты хоть раз говорила с ним откровенно?
- Говорила, - Вика поморщилась. - то есть, думала, что говорю начистоту, а потом какая-то чепуха из этого вышла... не знаю! Пока что все забыли обо мне: у мамы своя жизнь, у Матвея свои приятели — и приятельницы! - а девочки даже не пришли за меня поболеть! Конечно, им стрельбища не особенно интересны, у них свои увлечения — но разве это по-дружески? Мы едины перед лицом проблем, когда какая-нибудь фигня случается, но когда все в порядке, моментально распадаемся и каждая оказывается сама по себе...
- Думаю, тебе просто стоило бы...
Договорить Елене не дали, по всей видимости, у Берегинь в очередной раз, как выразилась Виктория, «случилась фигня» - во всяком случае подруги про нее уже вспомнили. Стайка девчонок в компании какого-то хмурого юноши лет семнадцати и еще печально знакомой послушницы Ольги, о чем-то активно переругиваясь на ходу, ввалились в кафешку.
- Вика, ну куда ты пропала? - завопила с порога Ева. - Матвей тоже тебя потерял, говорит, ты ушла так быстро...
- Я как раз хотела спросить, куда ВЫ пропали!
- Виктоша, ну не сердись, пожалуйста, у нас совершенно форс-мажорные уважительные причины! - подключилась к стенаниям подруги Алинка. Маргарита, молча скрестив руки на груди, смерила Елену... то есть, конечно, Эльвиру неприязненным взглядом.
- Ладно, потом поболтаем, - подмигнула девочка Виктории. - похоже, у них и правда что-то срочное. Удачи! Мишенька, ты идешь?
Мальчик отстранено кивнул, но, поднявшись, не сразу последовал за Еленой, на несколько мгновений встретившись ясным и одновременно каким-то отрешенным взглядом с рысьими глазами Ольги.
- Предмет, принадлежащий Лебединой Деве, удерживает ее. Только вернув его, она может вновь обрести свободу, - туманно изрек он и снова углубился в размышления.
- О чем это ты? - полюбопытствовала Лена, когда они уже вышли из кафе.
- Они поймут, о чем...

[Владлена]

Ольга

- Не понимаю, зачем устраивать ажиотаж вокруг сущих безделиц! Вы что, таким образом пытаетесь изобразить занятость, оттягивая все, что действительно должны делать?
Следовало проявить сдержанность. Матушка Любава учила все и всегда держать под контролем, прилагать для этого все усилия… а в совсем уж крайнем случае сделать так, чтобы свести к минимуму вредное воздействие. Наверное, Ольга была никудышной ученицей. Но еще более никудышных Берегинь в ее глазах это ни капельки не оправдывало!
- С каких это пор ТЫ стала решать, что для нас важно, а что нет?! – моментально взвилась привыкшая на каждое слово отвечать десятью Евгения. К несчастью, дар речи у этой особы не пропадал вообще никогда, даже изображая умирающего лебедя после второго – максимум третьего круга пробежки на тренировках, несносная девчонка ухитрялась стенать столь драматично, что Ольга позволяла себе усомниться в якобы сорванном дыхании. Странно, право слово, что хотя бы в коме лежала молча!
- То, что в данный момент НЕ важно – видно невооруженным взглядом! - стараясь говорить спокойным ровным тоном, бывшая послушница скрестила руки на груди. – Это ребячество Виктории с турниром, например. И это твое недоразумение с Мартыном! Чары совершенно безвредны, сами развеются со временем.
- Как ты можешь быть такой… такой?! – не рискнув вступать в полемику насчет турнира, пока ни одно из подозрений на счет этой Мадины, которую рыжая просто мечтала разоблачить как врага номер один, не было подтверждено, Вика зацепилась за вторую часть фразы. – Ева же заставила почти всех девушек школы… ну, восхищаться Мартыном! Оставить все как есть будет подлым и несправедливым, просто издевательством!
- Почти все девчонки восхищаются этим Кириком Тогиным! – припомнив самоуверенного сердцееда, поморщилась Ольга. Оказавшись в преподавательском составе самой юной, Кирилла она время от времени вынуждена была осаждать то подзатыльником, то табуреткой, вылететь хоть с какой, но работы за избиение учеников не хотелось бы, а иначе парень не понимал. – Или этим учителем, Сивиным, кажется, по этому поводу еще никто не умер! Хотя подобный интерес заведомо безнадежен – и всем это известно!
- Ну, у тебя и сравнения!
- Так они САМИ восхищаются. Внешностью, поведением, чем угодно… а тут, получается, интерес искусственно навязан.
- Это постоянно навязывается искусственно! Общепринятые каноны, заставляющие считать красивым или интересным одно, а не другое, реклама определенных лиц и типажей с экранов телевизора и обложек журналов… всего не перечислить? Чем плох Мартын? Уж определенно ничем не хуже сомнительных типов, от которых порядочным девушкам стоит держаться как можно дальше!
- Да как ты можешь?! – вскипела Ева.
- Но, в принципе, вариант поцелуя вполне правдоподобен. Многие чары почему-то рассеиваются именно таким образом.
- А может, ты и права! – быстро развернула разговор шатеночка. – Ничего страшного в этих чарах нет, я как обдумала, поняла. Мартын даже не допетрит, что произошло, для него ведь существует всего одна девушка во вселенной – я! – картинным взмахом ладошки взбив кудряшки и слегка вздернув курносый нос, уже совсем другим тоном закончила она.
Остальные Берегини – кто в шоке, кто с долей негодования – вытаращили на нее глаза, видимо, припомнив экстремальные сборы. Только Виктория, обиженно нахохлившись, слегка отстранилась от компании.
- Ну и зачем мы, спрашивается, сбегались, как на пожар? – озвучила верную догадку Ольги Маргарита. Впрочем, с точки зрения самой монастырской воспитанницы, экстренный сбор пришелся как раз таки очень кстати, поскольку организовать компанию раздолбаек, у каждой из которых всегда находилась куча надуманных проблем и оправданий для того, чтобы ничего не делать, иногда казалось на практике неосуществимым. А тут сами в кои-то веки…
- Пожар – это, кстати, совсем неплохое решение, - слегка понизив голос, хотя возможности их подслушать ни у кого не должно было быть, кивнула блондинке Ольга. – психологию знаете? В экстремальной ситуации человек в первую очередь хватается за то, что для него наиболее дорого – пожар в этой гипотезе наиболее частый пример. Больше всего мэр Аркадий Аристархович дорожит своим сыном, но, если возникнет какая-либо угроза, скорее всего, поручит спасение своего сокровища лебединой деве, ведь у нее тут гораздо больше возможностей и шансов. Но что он никому не может перепоручить? То, что позволяет контролировать саму лебединку, конечно же! Без ее способностей мэр – практически никто! Вы же слышали, что сказал сам мальчик – какой-то предмет, украденный у девы, держит ее в повиновении.
- Ну и что ты предлагаешь? – все еще напоминая свернувшегося в клубочек то ли с воинственным, то ли с уязвленным видом ежика, соответствующим колким тоном осведомилась Виктория. – Вести за особняком круглосуточную слежку, дожидаясь в резиденции мэра пожара, наводнения или, на худой конец, землетрясения? Не забывай, что использовать «снегурочек» стало слишком рискованно, а мы сами, в отличие от некоторых, не можем пропадать неизвестно где целыми днями.
- Зачем ждать-то? – к удивлению Ольги, первой просекла ситуацию Евгения. – Мы сами вполне можем устроить и ураган, и землетрясение, и потоп… и пожар! Проще простого!
- Нет, - долго молчавшая Дарья резко рубанула ладонью. – Даже и не думайте! Я ничего такого делать не стану!
- Но Даша, ты же понимаешь…
- Я все понимаю! Я вполне могу понять, когда Ева и Алина по глупости залезли в дом к Мариванне, это действительно была глупость, но, в сущности, безобидная. А то, что вы предлагаете всем теперь, не просто незаконное проникновение в чье-то частное владение, а откровенное вредительство! Где гарантия, что никто от наших действий не пострадает по-настоящему? Я такие вещи считаю преступлением в чистом виде – даже речи быть не может о том, чтобы так поступать!
- Ну какое преступление, Дашенька? – слегка опешила от такого резкого тона со стороны не особенно решительной подружки Ева. – Это же магия! Ее все равно, что нет, кто и каким образом докажет, что мы имеем к этому какое-то отношение?
- При чем тут «докажут»? Я говорю не об уголовном кодексе, настоящий кодекс… моральный, если угодно, должен быть в каждом человеке с детства заложен. Чтобы понимать, что есть вещи, которые нельзя делать не потому, что поймают и накажут, а потому, что их делать НЕЛЬЗЯ! Неправильно, аморально и бесчеловечно само по себе!
Ольга поморщилась. Вот кому бы в Монастыре цены не было, там любят таких… принципиальных на грани одержимости. Вот только не в рядах высоких иерархов, те, как и в любом социуме, довольно гибки в моральном плане. Не то, чтобы там лгали себе и другим, это нельзя было назвать ложью… но все же не единичным был случай матушки Любавы, которая, по весне чувствуя ослабление контроля над звериной своей сущностью, просто на какое-то время покидала обитель. И эти отлучки совершенно никак не влияли на то, какой она была в кругу сестер. А ведь у каждого в глубине души скребет когтями, просясь на волю, своя дикая рысь, не желающая жить по правилам и законам.
Но вот такие – юные, свято верящие в нерушимость истин – нужны обители не меньше, а порой и больше могущественных иерархов.
- По-моему, ты преувеличиваешь… да и вообще – есть другие идеи?
- Нет! Но это не значит, что я приму эту за неимением лучшего. Если для спасения этого Монастыря мы должны идти на такие вещи, стоит задуматься, такое уж это благое дело? На мой взгляд, все это более чем подозрительно! Монах нас использует, а вы…
Что самое смешное, у Ольги тоже вовсе не было такой уверенности. Девушка даже понять не могла, откуда взялось это непременное намерение спасти изгнавшую ее обитель. Обитель, попытавшуюся использовать в более чем грязной игре с той же убежденностью, что цель оправдывает средства и порой подлость – если это подлость в отношении врагов – допустима и даже полезна. Возможно, не такой уж это было неправдой… Что и кому она пыталась теперь доказать? Исправить свою «ошибку», искупить вину? Ну уж нет!
- То что этот Монах – тот еще интриган, я давно поняла, - примирительно вмешалась Маргарита. – но нам тоже нужна его помощь, а иначе ее не получить. С точки зрения морали наши действия вполне оправданы, мы ведь пытаемся предотвратить гораздо худшие беды. Иногда… иногда необходимо делать то, что не совсем правильно, когда выхода нет, но его непременно нужно найти!
- Иногда, - эхом повторила Даша. – нет, девочки, все совсем иначе. Одно допущение, вторая сделка с совестью, третья, четвертая… основания и самооправдания всегда найдутся, а остановиться будет уже невозможно. Я крайне не рекомендовала бы вам подобного… но, если вы все же решитесь, на меня тут можете не рассчитывать. Я через свои убеждения не перешагну, нельзя, причиняя вред, обманывать себя тем, что это делается во благо.
- Мы же команда! Ты нам друг или кто? – встрепенулась Алинка. – Неужели ты нас бросишь?
- Вас я бросать не собираюсь! – огневка снова рубанула ладонью. – Но участвовать в противоправных действиях не буду! Команда – не значит стадо! И это не тот случай, где решает большинство голосов, тут каждый должен отвечать за себя! А ты, Ольга, - непроницаемо потемневшие глаза поверх сползших на кончик носа очков неприятно вперились в лицо бывшей послушницы. – должно быть, предлагая такие вещи нам, помнишь, что решение о твоей казни в монастыре тоже считалось оправданным. Во имя какого-то отвлеченного блага! Неужели ты сама готова признать, что это было ПРАВИЛЬНЫМ?

[Владлена]

Ольга молча выдержала взгляд.
- Значит, мы будем обходиться без твоей помощи, - негромко сказала она, когда Дарья отвернулась. – или еще без чьей-то… если кто-то еще считает затею чересчур рискованной, лучше скажите сейчас.
Поддержавших позицию Дарьи не нашлось. Слегка понурившись, огневка неопределенно кивнула подружкам и с удрученным, но непреклонным видом побрела прочь.
- Но она права насчет риска навредить кому-то по-настоящему, - после некоторого времени общего невеселого молчания заметила Алина. – может быть, не нужно громить особняк мэра по-настоящему? Может быть, Ева всех зачарует, чтобы они ПОДУМАЛИ, что начался пожар или ураган, а на самом деле никому ничего угрожать не будет?
После недолгих размышлений пышечка с сожалением помотала кудряшками.
- Слишком большой радиус воздействия, ты же видела, какой у Аркадия Аристарховича особнячище! Вся охрана, прислуга, черт знает, кто там еще, камеры повсюду понатыканы… всем одновременно мозги заморочить не выйдет.
- Но на девушек, которые теперь вокруг Мартына увиваются, ты же не воздействовала индивидуально?
- Зачарован сам Мартын, - коротко кивнула больше знающая о теории и принципе действия Ольга. – на девушек это действует, когда он оказывается в их поле зрения. Так же, как с невидимостью – его просто не замечали окружающие… не парень, а подопытный кролик для недоразумений с чарами, право слово! Ева права, для того, чтобы спровоцировать панику в особняке, этого мало. Кроме того, сам мэр знает о магии, хотя и не владеет ей сам, вполне может заподозрить неладное. И уж абсолютно точно чары не подействуют на лебединую деву. Если получен приказ охранять территорию… она может стать проблемой.
- Для этой проблемы еще древние греки придумали решение! – хмыкнула Маргарита. – Возьмем пример с мореплавателей из мифа – чтобы не слышать зачаровывающего пения, достаточно просто заткнуть чем-нибудь уши. А между собой переговариваться жестами, как на уроках, когда друг другу подсказываем. Значит, Вика пусть обесточит особняк – хоть какое-то время на то, чтобы включилась аварийка понадобится, Ева на всякий случай набросит такие чары невидимости на Ольгу, чтобы она могла пробраться и глаз не спускать с Аркадия Аристарховича, а мы все после условного сигнала слегка, гм, потрясем домик, чтобы спровоцировать панику.
- В принципе, пожар можно и с помощью замыкания начать… Маловероятно, что мэра и его охрану так уж перепугает прорыв водопроводной трубы или легкое землетрясение.
- А контролировать его без Дашки как прикажешь? Тогда уж точно кто-нибудь по-настоящему поджарится, если не мы же сами!
Берегини принялись горячо обсуждать подробности и нюансы грядущего «вредительства», а Ольга, не видевшая смысла участвовать в перепалке сейчас, когда можно будет внести коррективы в уже готовую тактику, когда охваченные азартом девчонки устанут спорить между собой, задумалась. В целом Маргарита рассуждала верно. Вот странность, от Дарьи бывшая послушница меньше всего ожидала бунтов, споров и ослиного упрямства, всегда считая огневку самой беспроблемной и покладистой из девчонок, зато остальные, как правило, не упускающие возможности взбрыкнуть и показать характер, довольно-таки легко вняли доводам. Вот так с ней постоянно, как только начинает казаться, будто хоть немного узнала человека, как тот моментально совершает что-то, отправляющее на свалку все предыдущие предположения о себе. Постепенно складывается новый образ – и снова рассыпается… И так до бесконечности!
Эх, если бы это касалось только Сергея, жить было бы гораздо проще! Драконам, в конце концов, и положено быть необъяснимыми, но почему так же ведут себя люди? Ведут, усложняя жизнь и себе и окружающим…
- …Подрыть фундамент с помощью корней деревьев, дом не хуже, чем от настоящего землетрясения зашатается!..
- И водопровод – ФУУУХ! Чтобы аж из окон фонтаны!
- Тихо вы, еще на всю улицу порите, что мы провернуть собираемся! Так и будем в милиции объяснять, что мы волшебницы и хотим освободить лебединую деву от ига, а для этого надо особняк мэра с землей сравнять, право слово!
- Хотя во многих городах народ идею бы поддержал! Но у Емельянова хорошая репутация…
В принципе происходящее снаружи требовалось распланировать только для гарантии, что девчонки не слишком накуролесят, Ольге же предстояло действовать отдельно. К лучшему, учитывая, что она этого языка жестов, с помощью которого на уроках подсказывают, знать не знала, не говоря уж обо всем остальном. Остается надеяться, Маргарита сумеет удержать остальных от чересчур вдохновенной импровизации – с Дарьей оно было бы надежнее, но слов для переубеждения огневки у Ольги не было. Не факт, что такие слова вообще существовали. А они все равно должны были делать то, что должны…
Вообще-то Ольга и без покрова невидимости вполне обошлась бы, не говоря уж о том, что ни мальчишку, ни лебединку, ни, вполне возможно, самого мэра чары обмануть не смогут, а оставаться незаметной в монастыре обучали и без всякой магии. Но пусть уж будет, так сказать, лишняя подстраховка.
- Только постарайтесь не устроить светопреставления, на которое полгорода сбежится, не считая всех служб МЧС!
Электронику, включая «тревожные кнопки» Вика, может быть, и нейтрализует, но с девчонок вполне станется и без этого поставить на уши половину городка! Вряд ли их поймают, но все равно лишний шум и разговоры ни к чему.
- Встретимся на ближайшей автобусной остановке в одиннадцать – начале двенадцатого.
- А обратно как? Автобусы уже ходить перестанут, а летать одна Алинка у нас умеет? Пешком через весь город тащиться? – завозмущалась Евгения.
- Думаю, можно попросить у родителей, чтобы вы все переночевали у меня, - великодушно предложила Марго. – Аркадий Аристархович с нами в одном районе живет. Просто там даже до ближайших соседей целые гектары участка, только ранней весной – поздней осенью уголок забора и виден. Пешком недалеко идти.
- Я и от своего жилья без проблем доберусь, - поспешно уведомила Ольга, совершенно не рвущаяся участвовать в вечерних посиделках со школьницами.
С ее точки зрения, им невероятно повезло, что резиденция городского главы располагалась не в центре городка, а на самой окраине, да еще в отдалении даже от других особняков. Хотя странно немного. Это было бы оправдано в большом городе, где в центре, по словам матушки Любавы, под облака уходящие ввысь огромные дома-коробки, а улицы – забитый бесконечным потоком машин, источающих удушливый смог и невыносимый шум – серый асфальт и бетон, где и чахлое деревце редко встретишь. Разумеется все, кто имеет такую возможность, предпочитают селиться за городской чертой. Но Вересково-то маленький городок-игрушка с домиками-пряниками в два-три этажа, а у большинства жителей и вовсе деревенского типа бревенчатые «коттеджи» с садиками-огородиками, машин на улицах совсем не много – от шума и загазованности на окраине прятаться смысла нет.
Вопреки опасениям Евгении, большого штата охраны и прислуги мэр тоже не держал. Явившись часа на полтора раньше остальных, бывшая послушница придирчиво осматривала поле грядущих «боевых действий» - даже если до таковых не дойдет, следует быть в курсе, что тут и как. Хотя бы для собственного спокойствия. По всей видимости, лебединая дева была достаточно надежным стражем, чтобы всю остальную охрану ограничить чисто для солидности патрулирующими внешний периметр декоративными молодчиками. Кажется, обитатели дома слишком ценили свое уединение, чтобы позволять там шляться толпам посторонних людей, пусть даже положенного состоятельным гражданам штата прислуги. Или лебединка – специалист настолько широкого профиля, что и в них нет надобности?
Люди. Люди со своими мыслями и чувствами, маленькими не совсем приятными тайнами, люди, в душе каждого из которых скребет когтями, время от времени просясь на свободу, своя дикая кошка, которую большинству удалось приручить хотя бы отчасти. Или спрятать. Посадить на цепь и запереть покрепче за улыбками, словами, соблюдением правил и законов, убедить всех, что ее не существует вовсе, некоторые, быть может, сами поверили в исчезновение маленького затаенного хищника. Но не Мишенька Емельянов. От него не укрыть ни кошку, ни что еще похуже, мальчик все видит таким, какое оно есть на самом деле, знает об окружающих даже то, о чем они сами могут не догадываться… вряд ли ему приятно человеческое общество. Непонятно, как мальчик вообще мог решиться пойти в школу с этой своей способностью… Зато становится ясно, почему отдыхать семья Емельяновых предпочитает подальше от города и людей.
Берегини опоздали всего минут на десять… хотя она же сама им сказала «в начале двенадцатого», девочек не в чем обвинить. Кто-то под «около» подразумевает пятиминутный интервал, а кто-то и получасовой…
- Алина, тебе тоже лучше воспользоваться Евиными чарами невидимости и патрулировать над крышей, чтобы передать всем, когда я подам знак. Какой-нибудь… придется импровизировать. Только солнечные очки сними, с чего ты вдруг решила их посреди ночи нацепить?!
- Для конспирации! – драматическим шепотом логично ответствовала юная летавица.
Полуприкрыв глаза, Ольга мысленно сосчитала до десяти. Она не хуже Любавы умеет владеть своими эмоциями, когда это необходимо, она умеет проявлять терпение, а от младшей из Берегинь можно было бы ожидать и чего похуже, спасибо, не явилась в полной экипировке а-ля «мистер Смит» из фильма «Матрица». Все просто отлично! Тем более, очки Аля послушно сняла без разговоров, видимо, рационально посчитав, что для конспирации и чар невидимости вполне хватит.

[Владлена]

- Вик, ты сможешь обесточить всю территорию?
- Просто так, что ли, я эту дурацкую фамилию ношу? – чуточку обиженно буркнула рыжая. Какая еще фамилия, при чем тут фамилия? Наверное, Ольга чересчур выразительно растерялась, потому что Виктория с еще большим раздражением пояснила. – Чубайс моя фамилия, Чубайс! Во всех школах натерпелась…
Угу, а сама теперь несвоевременные иронизирования откалывает! Сама Ольга в почти полной темноте видела неплохо. В абсолютной, конечно, не рискнула бы обходиться еще и без слуха… перспектива вообще не особенно-то радовала, но абсолютной темноты можно разве что под землей добиться.
- Ваты точно недостаточно будет, чтобы вообще не слышать, но воск, наверное, сработает.
- На всякий случай еще шапки можно надеть! – воодушевленно предложила Алина и, с сияющим видом выудив из сумки что-то мохнатое, под недоуменными взглядами остальных водрузила себе на голову. Ева сдавленно захрюкала, Вика тоже поспешно закусила губу, стараясь не присоединиться, а зеленые глаза Марго распахнулись от неподдельного ужаса – на голове маленькой Летавицы красовалась классическая, можно сказать, архитипичная шапка-ушанка с хитиново мерцающей в полутьме красной пятиконечной звездочкой надо лбом.
- Ни! За! Что! – с трудом обретя дар речи, прошипела блондинка. – Никогда!
- Нас же все равно никто не увидит…
- Я САМА это вижу, и достаточно! Даже думать не смейте!
- Эх, вы, - слегка понурилась Алинка. – на швейной фабрике родителей их специально изготавливают, целыми партиями, между прочим, иностранные туристы как горячие пирожки расхватывают, а вы… ржать тут!
Заметно побледневшая Марго всем своим видом демонстрировала еще большую непреклонность, чем недавно Дарья. Еще развернется и уйдет…
- Ладно, Марго, Вика и Ева ведь останутся снаружи, им, скорее всего, не придется непосредственно контактировать с лебединой девой, хватит и восковых затычек! – поспешила предотвратить капитуляцию Ольга. Немного поразмышляв, Алина с легким разочарованием согласно кивнула, но тут же уточнила:
- Но ты-то с ней почти наверняка столкнешься, непременно надень!
- Но сейчас середина мая! – чуточку беспомощно возразила бывшая послушница, опасливо косясь на еще одного мехового монстра, извлеченного из Алинкиной сумки.
- Безопасность прежде всего!
Виктория и Ева сдавленно рыдали друг у дружки на плече, судорожными всхлипами реагируя на попытки Маргариты призвать к порядку. Ладно, в этом есть резон, конечно, следовало бы позаботиться о чем-нибудь менее громоздком, типа полосок на головы, на раз уж только у Алины хватило ума на головные уборы, несправедливо критиковать ее выбор. Скрипнув зубами, Ольга нахлобучила нелепую шапку и поспешно отвернулась, чтобы не видеть, какую физиономию скорчит Марго и как заваливаются в беззвучной истерике остальные… одно радовало – сейчас она, по крайней мере, не слышала происходящего за спиной… хотя догадаться было несложно.
Надеясь, что про чары чересчур развеселившаяся Дана не забыла – сама-то Ольга обошлась бы, но Алинке рисковать ни к чему, еще подстрелят с перепугу – девушка легко перемахнула забор. Что же, по крайней мере, Вика свою часть миссии выполнила, по крайней мере, с виду – без проблем. Наверное, и сигнализация тоже не работала…
С внешней стороны Ольга за прошедшие полтора часа изучила здание особняка неплохо, прикинув и расположение комнат и помещений в соответствии с планировкой, однако детальному внутреннему плану, чем все эти комнаты, собственно, заняты, взяться было неоткуда. И именно на этом пункте Ольге катастрофически не повезло.
Без особых проблем ускользнув от внимания взволнованной внезапным обесточиванием «декоративной» охраны во дворе и взобравшись по стенке она проскользнула в форточку одного из окон – на первый взгляд туда трудно было бы протиснуться даже Алинке, но при достаточной регулировке равновесия из любой позиции препятствие было не столь уж серьезным – и, перекувыркнувшись, не касаясь подоконника, мягко приземлилась на ковер. Босиком вышло бы лучше, но… что уже есть. Понять, вышло ли приземление достаточно бесшумным, было сейчас невозможно, оставалось только надеяться. Вынужденная глухота вообще довольно сильно дезориентировала привыкшую не менее, чем вполовину полагаться на слух, особенно в темноте, бывшую послушницу, поэтому на оценку окружающей обстановки потребовалось некоторое время. Не столь уж продолжительное, но… Ольга поняла, что совершила грубейшую ошибку – ухитрилась влезть в ту единственную комнату, обитателя которой не могли провести ни иллюзия, ни не уступающие полумифическим ниндзя и ассасинам умения девушки – хотя, по ее сугубо личному мнению, утопающее в игрушках помещение куда больше подошло бы пятилетней девочке, чем почти уже вступившему в подростковый период мальчишке! Как и кроватка с занавесочками, из которой упомянутый мальчишка как раз шокировано лупал едва ли не квадратными глазами…
- Постой, не бойся, я не…
Вряд ли, впрочем, слова девушки долетели до ее сознания, Видящий или нет, а проснувшись ночью обнаружить ввалившееся через окно… нечто – Ольга довольно живо себе представляла, какое дивненькое сочетание образует меховая шапка с ее камуфляжным костюмом – тут даже у отца Настоятеля нервы могли бы и не выдержать, не то что у тепличного ребенка! Когда мальчишка кубарем скатился с кровати и бросился прочь из комнаты, девушка, снова с запозданием, сообразила, что то, что она не слышит крика, не гарантирует вовсе отсутствия оного и, почти с беспомощностью, тихо выругалась. Почему она не обсудила с Берегинями, как действовать, если что-то пойдет не так?! Почему перебрала все варианты, как повернуть ситуацию, если кто-то из девчонок напортачит, но даже не предположила, что что-то не так пойдет у нее самой, и не обсудила разные варианты с остальными?! Девочки правы, не командный она игрок…
К счастью, замешательство длилось всего несколько мгновений, после чего, вознамерившись поймать мальчишку и заткнуть ему рот, пока весь дом не переполошил раньше времени, Ольга, еще на миг замешкавшись, запустила через плечо в стону окна игрушку побольше и потяжелее, кажется, какого-то уродца-робота на батарейках, при прикосновении зашевелившегося и замерцавшего разноцветными огнями. Вполне сносный для Алинки «поданный знак», разбив стекло, вылетел наружу, но устремившаяся уже вслед за беглецом девушка могла отметить это только по повеявшей в спину ночной прохладе.
К счастью, она не упустила мальчишку из виду. Отлично. Перепуганный Мишенька – форс мажор не хуже любого пожара, весь дом непременно переполошиться… вот только наблюдение за мэром Ольга не успела установить, но ведь он непременно попадется на глаза с началом переполоха!
Однако план второй раз за столь короткое время дал неожиданный сбой - бывшая послушница почему-то решила, что за защитой Мишенька неосознанно бросится к отцу. Как любой, в сущности, ребенок, насколько она могла судить. Но даже перепуганный до полусмерти мальчик рассуждал не как ребенок, а как Видящий, поэтому, едва ли не кубарем скатившись по лестнице, на верхней ступеньке которой с юркостью мышонка выскользнул из-под самых когтей… то есть, рук Ольги, он устремился еще ниже, в полуподвальное помещение, почти целиком занятое мерцающим в темноте бассейном, от которого пахло водой почему-то совсем без примеси хлора, в который, подняв целый взрыв брызг, неумело плюхнулся с разбегу.
Признаться честно, в первый момент увидев Ольгу, в пару прыжков преодолевшую лестничный пролеты, лебединка тоже выпучила глаза и, видимо, присела, по эти самые глаза скрывшись под водой. Справиться с шоком заставил судорожно вцепившийся в нее Мишенька.
- Я хочу помочь… - только и успела выговорить Ольга, прежде чем… правильно, прежде чем дом затрясло, мраморный – или маскирующийся под мрамор – пол полуподвала пошел трещинами, раскрошился под напором хищно извивающихся древесных корней, сделавших бы честь любому фильму ужасов, а вода в бассейне вскипела, двумя поблескивающими столбами взлетев под потолок.
Некоторые идеи кажутся такими удачными, пока не перейдешь к их исполнению!
По крайней мере, ей не приходилось сейчас слышать ни Мишеньку, ни Юну, ни скатившегося в подвал минуты на четыре позже!
Наконец-то начав, вроде бы, сносно ориентироваться в происходящем без помощи слуха, девушка защелкала мыслями, словно костяшками старомодных счетов, в школе при монастыре и бухгалтерии до сих пор такие водились. Вот Аркадий Аристархович наставляет на нее пистолет, неплохо держа равновесие на шевелящемся и крошащемся полу, что-то коротко бросает Юне – наверняка это приказ защитить мальчишку любой ценой, учитывая, что помещение вот-вот обрушится им на головы, и свободной рукой рефлекторно касается чего-то на шее… вернее, чуть ниже, в районе ключиц. Ольга помнила этот жест, тогда, в машине… Но теперь на Аркадии была явно наспех застегнутая рубашка и девушка, гораздо лучше обычных людей видевшая в темноте, могла рассмотреть небольшие серебряные крылья на цепочке.
Крылья.
«…думала, если она меня все же прикончит – это вернет тебе крылья?»
«Предмет, принадлежащий Лебединой Деве, удерживает ее. Только вернув его, она может вновь обрести свободу»
Крылья, лебеди, небо… брр! Пусть поэзией кто-нибудь другой занимется!
Уходя с линии выстрела, Ольга оттолкнулась от одного из тянущихся из мраморной крошки извивающихся корней, ласточкой взмывая под потолок. О мальчишке лебединка позаботиться, он в безопасности… а мэр, в отличие от самой девушки, вряд ли так уж хорошо видит в темноте, чтобы претендовать на меткую стрельбу…
Приземлившись за спиной запоздало обернувшегося Аркадия Аристарховича, бывшая послушница сорвала серебряные крылья с его шеи, наверное, довольно болезненно царапнув кожу цепочкой, и швырнула их в обмелевший бассейн, почти к босым ногам лебединки, все еще прижимающей к себе перепуганного Мишеньку.
Полуподвал озарился сиянием, похожим на очень яркий свет луны в безоблачные летние ночи.

[Владлена]

Аркадий Аристархович

И мы смотрели, как по дороге,
на глазах зарастающей травой,
среди тающих в тумане вётел,
уезжает тот, кто был любимым,
увозя с собой твой покой –
стояли и смотрели, взявшись
за руки: ты и я, твоя печаль.

Юлия Остапенко «Знает голая вётла»

Почему в мифологии, в литературе, образ лебедя непременно был… светлым? Только за внешнюю красоту и изящество, создающее обманчивое впечатление нежности? Только за это… Зоология отнюдь не была столь же наивна, да и все те, кто имел хоть какое-то буквальное знакомство с живой природой, знали, какой злобной и жестокой тварью на самом деле является воплощение лирики и грации. Знал это и Аркадий Аристархович. Знал, как скупо копит свою злобу и жестокость лебедь с обрезанными крыльями. О, птицу можно приучить даже брать корм из рук человека, создав полную иллюзию смирения и прирученности, но ненависти лебедя потерявшего свое небо и свою свободу, это не умалит.
И без того не отличающиеся добротой волшебные крылатые девы – героини такого количества романтичных и добрых сказок с непременным счастливым концом – ценили свое небо и свою свободу превыше всего в жизни. И платили зачастую жизнями за нее, нет, не своими, они вовсе не умирали от тоски в неволе, как можно было бы предположить, проникнувшись иллюзорной хрупкостью, приняв на веру лживое смирение грациозно склоненных головок на изящных шеях… нет, лебединые девы расплачивались за свою свободу жизнями тех, кто посмел покуситься на нее. Именно так на самом деле заканчивались истории, превратившиеся в народной молве в красивые сказки!
Но ни одна из лебединок не была еще пленницей так бесконечно долго. Не жила среди людей столько времени. Не могла возненавидеть до такой степени, чтобы счесть смерть недостаточной платой. До сих пор. А может, собственная жизнь для Аркадия стоила слишком малого, чтобы стать достойной ценой – этого Юна, это беспощадное чудовище в ангелоподобном обличье, не могла не знать, проведя рядом столько времени.
Во всей этой жизни оставалась лишь одна ценность, последнее, что осталось от утраченной когда-то давно надежды. От его Надежды… Или не его?
Все, что в его жизни вообще было! Единственное, чем он дорожил…
Как украденная свобода лебединой девы была для нее всем, чем дорожила в жизни она.
Достойная плата…
- Нет… прошу тебя нет…
Лебединая дева молча стояла, полураскрыв за спиной огромные сияющие крылья, в лунном свете которых капельки на ее мокрых волосах казались нитками жемчуга. Слишком тонкие и с виду обманчиво слабые руки без всякого труда удерживали, хоть и слишком маленького и болезненно-хрупкого для своего возраста, но все же уже справившего тринадцатилетие мальчика, а Мишенька, доверчиво обняв крылатую тварь за шею и, кажется, даже едва заметно улыбаясь, зачарованно любовался игрой фальшивого света, жемчужно отражавшегося в больших светлых глазах.
Он так редко улыбался. Почти никогда не улыбался отцу, равнодушно принимая любые подарки и поедая предложенные сладости, словно бы из вежливости, не чувствуя ни радости, ни благодарности от всего, о чем любой другой ребенок мог бы только мечтать. А Мишенька не смотрел на сладости и игрушки, он вообще никуда не смотрел, словно бы его и вовсе не было… но иногда он улыбался, когда лебединая тварь пела для него колыбельные. Аркадий ненавидел ее за это, но запретить, отнять у ребенка тот небольшой кусочек радости, что у него был – об этом и думать было кощунственно. Вот и сейчас мальчик дарил ей, только ей, неумелую бледную улыбку, но даже такая его улыбка была бесценна.
Юна так и не сказала ни слова, хотя она-то все это время не спускала с мэра своих нечеловеческих глаз. Слова были не нужны, ничего не было нужно, на неестественно правильном точеном лице лебединки не мелькнуло даже тени злорадства. Аркадий и так все понял. И она без труда прочла это на его лице. Все, что сделано, должно быть оплачено – даже не по соответствующей цене, по соответствующей ценности. Неизбежно. И бессмысленно пытаться обмануть судьбу, пытаться присвоить счастье, быть может, и не чужое, а просто не свое, никакая магия, никакие чудеса не помогут в этом.
Он понял. Понял и потерял последнюю, пусть совершенно безнадежную тень своей надежды. Своей Надежды… а была ли она хоть когда-то – его?!
Лебединка картинно, как ангел с рождественской открытки, распахнула крылья, в развернутом виде почти касающиеся кончиками маховых перьев потолка, и резко сомкнула их заключая себя и мальчика в сияющий кокон, в следующее мгновение растворившийся туманом и лунным светом.. Она до последнего момента, пока не сомкнула крылья, пристально смотрела на Аркадия, но Мишенька, Мишенька не бросил даже короткого взгляда на прощание. Все равно, что его здесь никогда и не было вовсе…
Безобразия, происходившие с домом и бассейном, как-то сами собой прекратились, а он, поглощенный взглядом лебединой твари, желавшей напоследок увидеть всю глубину его отчаяния, даже не заметил, когда это произошло. Не заметил, как к черноволосой девушке, успевшей сбросить с головы идиотскую шапку, присоединились еще четверо в ярких, похожих на карнавальные костюмы, нарядах – и теперь, раздраженно вытряхивая что-то из ушей, амазонка в камуфляже о чем-то препиралась с почти такой же воинственной рыженькой, одетой в белое и золотое.
- И что ты, по-твоему, наделала? – возмущенно жестикулируя перед скуластым лицом оппонентки, вопрошала рыжеволосая.
- То, что и должна была! Лебединая дева свободна, Обители больше ничто не угрожает, именно ради этого мы все и затеяли. Чего тебе теперь не нравится?!
- Даша была права – этот план отвратительный!
Аркадий прикрыл глаза, надеясь, что разряженные гостьи уберутся так же таинственно, как появились в его доме. Это слишком походило на издевательскую насмешку. Какие-то шумные девицы в нелепых нарядах, шапка эта идиотская… а ведь расчет в целом верен – просто не слышать лебединого пения. Вот только для чернявой амазонки он запоздал, она уже слышала песню. Слышала – и никуда теперь не денется от этого. Но… какая теперь разница. Из чувства мести продолжив бороться с безымянной обителью и ее настоятелем, даже если Аркадий чего-то в этой борьбе и добьется, это не вернет ему ничего утраченного.
И все равно, неужели не могли эти беспардонные девчонки проявить хоть какое-то уважение! Они разрушили его жизнь… жизнь, которую никто не назвал бы счастливой, но другой-то у него не было – а они пришли и разрушили! Быть может, такова судьба и самих девушек в этом не обвинить, но… но это чересчур, когда жизнь не просто ломают, а делают это в совершенно идиотской манере! Когда в этом фигурируют шапки-ушанки, вылетающие через окно роботы из какого-то японского сериала и маскарадные псевдоисторические наряды, пестрящие яркими красками… Как будто твою драму стараются выставить комедией!
Аркадий покрепче сжал до сих пор каким-то образом не выроненный пистолет. Сжал покрепче… и бессильно раскрыл пальцы, позволив оружию выскользнуть из ладони и с приглушенным стуком упасть на искрошенный недавними безобразиями пол.
Но девчонки никуда не ушли. К спору подключились остальные, подняв достойный курятника невыносимый гвалт, совершенно утративший разборчивость. Даже закрыв глаза нельзя было притвориться, будто их здесь нет… но глаза пришлось открыть когда споры поутихли, а одна из девушек – та самая, рыженькая в бело-золотом – мягко коснулась его плеча.
- Мы найдем их. Найдем и вернем мальчика, - с тихой серьезной уверенностью произнесла она, поймав его взгляд большими светло-карими глазами. Добрыми и еще чуточку наивными - у Аркадия мелькнуло подозрение, что на самом деле рыжая куда моложе, чем выглядит. В восемнадцать лет у современных девушек таких глаз уже не бывает.
Даже как-то немного жаль было ее огорчать. Девушка искренне желала помочь…
- Нет, - просто ответил Аркадий.
- Мы можем…
- Я верю, что в ваших силах найти их. Верю. Но вы не вернете его, он не пойдет с вами. Не захочет вернуться.
…
- Пожалуйста, уходите! – повысив голос, уткнулся невидящим взглядом в растерянное лицо рыженькой мэр. – Уходите, оставьте меня… одного!
Совсем одного в пустоте, которая сменила жизнь. Может быть, давно уже сменила, но только теперь этим так грубо ткнули в лицо. Чудес не бывает. И надежда давно мертва… его Надежда мертва, а сегодня он утратил последнее, что оставалось.
- Но мы же…
- Пойдем, - тихо сказала блондинка в зеленом, положив ладонь на плечо рыжеволосой. – нельзя помочь человеку против его воли. По крайней мере, таким образом.
- Но мы не можем все так оставить…
- Можете! Уходите прошу вас, вы уже сделали… достаточно.

[Владлена]

Наверное, они что-то разглядели в его глазах. И действительно ушли. Даже немного странно для таких, юных и наверняка мечтающих осчастливить всех одним махом, даже когда этого никто не просит, но Аркадий был благодарен им за это. Благодарен настолько, насколько вообще хватало чувств в возникшей пустоте.
Жизнь рассыпалась серым песком, похоронив последние руины былого, а смерть отчего-то не торопилась. Наверное, даже она – слишком многое… слишком дорогое для того, кому нечем уже расплатиться по чьим бы то ни было счетам. Совсем нечем.
Охраннички, что характерно, не заметили ни пятерки незваных гостий, ни лебединой девы. Впрочем, не через форточку же она выпорхнула… переполох вызвало совсем другое: от волшебных бесчинств пострадал отнюдь не только подвал, дом ощутимо тряхануло и теперь весь первый этаж был залит водой, в которой плавали самые разнообразные вещи. Охранники понятия не имели о волшебстве, оттого такое количество аварий одновременно привело их в шумное недоумение. Исчезновения Мишеньки они тоже не заметили, мальчик редко показывался кому-то на глаза… безразлично отмахнувшись от царящей суеты, мэр вышел в ночной сад. Пустое, все пустое… как люди могут придавать столько значения совершенно бессмысленным вещам? Беспокоиться из-за каких-то глупостей?
Пустое…
Он не знал, сколько прошло времени. Шебуршение в особняке постепенно сошло на нет, пару раз к нему пытался лезть с какими-то глупостями главенствующий над всем этим безобразием, но еще быстрее девчонок-волшебниц сообразил, что сейчас работодателя трогать не стоит. Казалось, во всем мире, наконец, воцарилась тишина. Ведь в пустоте не должно быть шума, верно? А они шумят… зачем? Вот только тишина тоже продлилась недолго, грубо нарушенная чьим-то тихим хныканьем. Решившего поначалу игнорировать раздражитель Аркадия хватило ненадолго, сетуя на беспокойный народ, от которого даже глубоко за полночь не отдохнешь, мэр после некоторых колебаний пошел на источник звуков. Лезут на территорию, между прочим, находящуюся в частной собственности все, кому только не лень, а у него уже даже чувств для возмущения не осталось. Теперь-то уж чего…
Возле декоративного фонтанчика с небольшим водоемом, понурив плечи, сидела еще одна совершенно незнакомая девушка в нелепом, что характерно, одеянии. Этот участок сада, с фонтаном, беседкой и несколькими скамеечками был освещен вновь заработавшими после восстановленного энергообеспечения фонариками, поэтому хозяин дома и сада мог совсем неплохо ее рассмотреть. Не считая самого лица, закрытого сейчас ладонями.
Черные волосы незнакомка заплетала в длинные, до глянцевости гладкие косы, одна из которых была перекинута за спину, другая уныло болталась, слегка свесившись со скамейки, на конце перевязанная лентой неестественного даже в рассеянном свете фонарей, ярко-розового, как жевательная резинка с клубничным ароматизатором, цвета. Примерно таким пронзительно-розовым же был длинный, чуть выше щиколоток, сарафан поверх полупрозрачной черной с большим количеством кружева блузки. Наверное, украшен черным кружевом был и скомканный в одной из ладоней платок… хотя, вполне вероятно, это могли быть и просто разводы от разбавленной слезами туши. В том, что глаза девушки густо подведены черным, а губы клубнично-розовые, в тон наряду, мэр не сомневался, даже не видя ее лица. Ох, как подумали инопланетяне в шутке из тех, которыми любили обмениваться его никудышные охранники, ОНИ и сюда уже добрались. Ну, когда его изволят оставить в покое? Другого места в городе нет, чтобы пореветь на скамеечке посреди ночи, когда все нормальные люди находятся у себя дома?!
- Что случилось? – обреченно спросил Аркадий. Незнакомка зарыдала еще горше, почуяв благодарную публику. Вот только публика, да еще благодарная, по личному мнению мэра, из него сейчас была более чем никудышная. – Девушка, или Вы говорите мне, что у вас произошло, или я вызываю охрану. Вы в курсе, где находитесь? Как Вы здесь вообще оказались?
- Ничего у меня не случилось, ничего! – с легкой злостью в голосе прогундосила незнакомка, промакивая уголки запавших глаз платком, на котором тут же прибавилось черных разводов, хотя кружева, наверное, тоже изначально были, после чего не слишком-то утонченно, даже с долей свирепости в него высморкалась.
- То есть Вы как-то очутились на охраняемой территории и теперь рыдаете в три ручья просто так, без причины.
- Разумеется, нет! Я для Вас плачу. Я – Желя!
Только сумасшедших тут для совсем уж полного счастья и не хватало! Хотя, границы нормальности у этой категории граждан размытые… а Аркадий-то был уверен, что в Вересково эта напасть еще даже молодежь охватить не успела, но этой особе не меньше двадцати, хотя по зареванному лицу в разводах туши точно не определить. Ладно, Желя так Желя…
- Это имя или фамилия?
- Ни то, ни другое. Лиза меня зовут, Лизавета Емельянова Несмеянская… Правда, теперь все Эмилией чаще зовут, это мне больше подходит.
Скомкав намокший платок, девушка неаккуратно вытерла нос кулачком.
- Это уж точно…
- Издеваешься?! Думаешь, мне самой вот это все нравится, нравится, да?! – голос Лизаветы Несмеянской драматически задрожал. – Раньше люди относились к воплощенной печали уважительнее. Жели были другими. Светлыми, жемчужно-серыми… неземными и восхитительными. Нам посвящали стихи и сонеты, люди сочувствовали чужой тоске, понимали, как мы важны! Но не теперь! Теперь печаль нарядили в черное и розовое - и считают чем-то вроде клоуна-а-а! – снова уткнувшись лицом в ладони, девушка глухо заскулила. – Этот век провозглашает черствость, если люди и чувствуют, то не подают виду, это считается постыдным, смешным! Раньше, когда-то, если девушка умирала от несчастной любви, она тонула в озере с лилиями и все люди скорбели, а что теперь? Теперь девушки расковыривают вены пилкой для ногтей, а матерящийся врач «скорой помощи» сетует на тупость молодежи – вот что теперь! И нас никто не люби-и-и-ит! Как будто мы причина, как будто это мы приносим несчастье, а это ложь! Мы приходим, только когда оно случается! Теперь люди думают, что мы и вовсе никому не нужны-ы-ы!
Аркадий молчал. Не он ли недавно сетовал на то, что драму кто-то наряжает в декорации фарса. Вот она, эта драма собственной персоной… в клоунском наряде и с кучей претензий!
- Не вижу особой разницы между тем, тонет девушка или вскрывает вены. Любая смерть ужасна. И намеренно убивать себя в любом случае глупо.
Ведь это тоже попытка обмануть судьбу. Попытка из той категории, что никогда не бывают успешными.
- Именно об этом я и говорю! – устало вздохнув, девушка встала. – Я-то надеялась, что хотя бы человек, потерявший все, действительно потерявший, сможет… ну ладно. Раз ты уже в состоянии придираться, мне, похоже, пора уходить! Прощай…
Наверное, она тоже как-нибудь эффектно растворилась бы или улетела – проверить возможности не возникло, потому что Аркадий неожиданно для самого себя поймал Лизавету за наполовину скрытую тонким черным кружевом манжет ладонь.
- Нет… не уходи, пожалуйста, останься!
Порозовевшие непонятного цвета глаза в размазанных потеках туши неверяще распахнулись.
- Ты просишь меня остаться? – даже растеряв на миг пафосную надрывность в голосе, тихо переспросила она.
- Да. Пожалуйста, Эмилия… Лиза, не уходи. Ты сейчас очень-очень сильно мне нужна.
Не столь уж удивительно, что современные люди считают этих Жель бесполезными созданиями. Кому понравится, когда ерошат все те чувства, о которых всячески стараешься забыть, похоронив их поглубже, вот и остаются единственной публикой «воплощенной печали» только истеричные подростки, неуклюже старающиеся привлечь к себе внимание окружающих.
Немногие, очень немногие люди знают, что в действительности значит – потерять все. Потерять все и держаться за свою печаль, как за единственное оставшееся в совершенно пустом мире.
- Мне никто, никогда… никогда не говорил такого. Не просил остаться, - на клубничных, чуточку расплывшихся губах на пару мгновений появилась дрожащая неумелая улыбка. Растерянно моргнув, Лизавета резко шагнула к мэру и, уткнувшись носом в его плечо, заревела еще горше. Рубашка тут же начала отсыревать от льющихся ручьями слез.
Почему-то так действительно было легче. Легче от того, что хотя бы что-то все же оставалось, когда от всего, что казалось твоей жизнью, остается только серый пепел.
Хотя бы кто-то оставался рядом, пусть даже в хоть чуточку более благополучное время этот «кто-то» считался более чем нежеланным гостем…

[Владлена]

Мишенька Емельянов

О том, где и как живут лебединые девы, подробностей не было ни у кого и, как это часто бывает, незнание щедро заштриховывалось народным вымыслом. Одни объявляли крылатых женщин дочками морского царя, обитающими, соответственно, на океанском дне в дворце из хрусталя – игнорируя тот забавный момент, что сущим идиотизмом было бы выходить из моря в лунные ночи, чтобы искупаться в лесном озере. Другие считали местом их обитания облачные замки, а то и отправляли таинственных красавиц на Луну… Сочинялись легенды одна другой противоречивее и, на свой манер, прекраснее. Только Мишенька верить в легенды и сказки не умел, даже когда был совсем маленьким. Он просто знал. Знал многое из того, что для большинства людей оставалось навеки тайной, да и он сам, по правде говоря, совсем неплохо бы без этих ненужных знаний прожил. Наверное, сумел бы даже иногда быть счастливым, как другие люди. Слишком грустно быть ребенком, не способным хоть на миг поверить в сказку… а Мишенька не умел ни во что верить, он всегда просто Знал. Просто видел. Большинство людей переключают внимание с одного на другое, их почти целиком захлестывает то, что рядом в данный момент, это позволяет людям часто чему-то огорчаться или чему-то радоваться, в зависимости от того, что с ними в этот самый момент происходит. Но не он. Он видел и знал все сразу, ничто не казалось в жизни более значимым, чем что-то другое, ничто не перекрывало, не умаляло остального, становясь самым главным именно в этот момент.
Может быть, сейчас следовало грустить или даже плакать? Отец был так огорчен разлукой, а Миша даже не мог разделить это огорчение – просто видел и знал. Как и все прочее.
В каком-то старом детском фильме была песня о том, что означает «все равно». Ошибочная песня, неправильная. По сути дела, посвященная обычному эгоизму, а эгоисту не может быть действительно ВСЕ равно. Напротив, ему особенно важно все, касающееся непосредственно его самого. Но откуда людям знать, каково это, когда все в равной степени по-настоящему? Включая самого себя…
Фильмы Мишенька не любил. Он-то в них видел не художественный сюжет и персонажей, а декорации и актеров – то, из чего в действительности состояли фильмы. Независимо от того, хорошими или плохими были эти декорации и актеры – все равно все было не по-настоящему. В фильмы, особенно детские сказки, надо верить, верить хотя бы в глубине души, сопереживать несуществующим людям и событиям… а он не умел. Не намного лучше сложилось и с книгами, в которых мальчик между строк читал мысли автора в момент написания, а мысли эти были… не всегда соответствующие тому, что пытались вложить в текст.
Впрочем, люди, придумавшие летающие замки в облаках, оказались ближе всех к истине. Хотя на замок небольшой деревянный домик, закрепленный между ветвей в кроне очень высокого дерева, конечно, не тянул. Да и дерево это до облаков не доставало. Но выглянуть наружу… вернее, посмотреть вниз, Миша решился всего раз за время отсутствия Юны. Он не боялся высоты до головокружения и потери координации, просто понимал, что легко может сорваться вниз и совершенно не хотел свернуть шею. Стоит ли того любопытство? Мишенька не знал. Какое может быть вообще любопытство у человека, который и без того с младенчества знает больше, чем предполагается для хотя бы относительно спокойной жизни.
Юна вернулась часа через полтора, когда уже начало рассветать, описав вокруг домика на ветвях изящную серебристую дугу в небе и, сложив крылья, грациозно спикировала внутрь. Настоящие лебеди летают в другой манере, это скорее свойственно хищным птицам… Лебединка была счастлива, невероятно счастлива своему возвращению в небо.
«А я? Я – счастлив?»
Как правило, люди подразумевали под счастьем состояние, когда все хорошо. Тогда, наверное, да. Отсюда он не видит и не чувствует людей, которые постоянно не такие, какие они есть, иные, чем пытаются казаться, говорящие не то, что думают, думающие не то, что чувствуют и делающие не то, что говорят… вдалеке от которых гораздо проще. Даже от отца, хотя, наверное, нехорошо это признавать. Ведь за действиями отца стояла любовь, пусть даже… и такая. Но любовь искренняя и настоящая. И все равно человеческая. Запутанная и противоречивая, без которой проще.
- Я принесла молоко и хлеб с сыром, - Юна улыбнулась. Крылья сложились за ее спиной и исчезли… нет, не исчезли, просто их перестало быть видно, но крылья – были. И лебединая дева теперь стала такой, какой должна была быть всегда.
- Юна… я должен оставаться здесь навсегда?
- Но ведь тебе хорошо здесь.
Хорошо, как не было еще нигде. Но все же… все же, наверное, это было неправильным.
- Я вовсе не собираюсь держать тебя взаперти. Ты можешь летать вместе со мной… если захочешь, даже спускаться в мир людей в ночи летних полнолуний.
- Но у меня-то нет крыльев. Нет и не должно быть, - напомнил мальчик.
- Нет, - печально вздохнув, согласилась лебединка. – но ты можешь без них обойтись. Вполне в моих силах удержать в воздухе даже взрослого человека.
Какое-то время они молчали. Юна раскладывала немного неаккуратно нарезанные ломти хлеба из корзинки на небольшом полотне белого холста. Она интересовалась, не нужна ли мальчику какая-то еще еда, но не стала спорить, когда Миша ответил, что ничего не имеет против того, что ест она сама. Хватит с него странных попыток окружающих купить немного радости за особенно вкусную еду или красивые вещи…
- Юна, скажи, пожалуйста… ты все это делаешь из-за последнего приказа – защищать меня?
- Нет. Никакие приказы больше не имеют значения. Я буду тебя защищать, потому что я люблю тебя, мой птенчик.
Когда любят, стараются отдать все самое лучшее. Отец любил его и щедро одаривал тем, что дороже всего в мире людей – дорогими вещами и удовольствиями. Лада пыталась одарить своим драгоценным умением видеть в людях хорошее и светлое. И вот теперь лебединая дева дарит ему главную ценность своей жизни – небо и свободу. Поэтому их любовь кажется такой разной, хотя в корне лежит одно и то же.
«Возможно, я тоже любил бы кого-нибудь, если бы знал, что такого важного и ценного могу подарить… Но это, наверное, единственное, о чем я понятия не имею»

[Владлена]

Виктория

Проклятый Век –
Он нас такими сделал!

Мюзикл «Монте-Кристо»

Плывет по речке великий бард и менестрель.
Плывет, значит, и поет: «Какой чудесный день,
Мне петь совсем не лень!» Тут река поворот делает …
«И жить все интересней!» Смотрит, а на берегу гоблины
– пленника пытают «Испортили гоблины песню…»

К. Баштовая

Последний звонок – само по себе явление нервное … а для вересковской школы в этом году напряженность обстановки еще и многократно усилил грядущий приезд «гостей из-за границы», к которым в российской глубинке все еще по старой советской привычке относились почти как к небожителям. Последнюю неделю перед встречей дружественной делегации из таинственного колледжа св. Джоанны школа просто стояла на ушах! Про грядущие экзамены, как и вообще про учебу, мало кто вспоминал, директриса с видом Мороза-воеводы снова и снова обходила свои педагогические угодья, раздавая замечания и требования, как тот же Мороз подарки из мешка.
- Нужно соответствовать национальной культуре! – наседала Олимпиада Богдановна на вяло отбрехивающегося Матвея. Парень в искреннем ужасе под всеобщее хихиканье обозревал врученный музыкальный инструмент.
- Но я не умею играть на балалайке! – в который раз предпринял он попытку воззвать к директорскому здравому смыслу. – Никогда этого не делал!
- Что тут сложного, на гитаре же ты играешь!
- Но это совершенно другой инструмент!
- Почти никакой разницы – принцип-то тот же! Олесин, не смей спорить! Нам предстоит выступить от лица всей нашей страны с ее уникальной культурой, а ты…
- Еще старшеклассниц в сарафаны с кокошниками нарядите! – со смехом предложил кто-то за спиной Виктории, кажется, Кирилл Тогин – кто еще любую мысль тут же интегрирует в тему девушек? Олимпиада задумалась, потирая коротковатыми пальцами подбородок.
- У Алиных родителей на фабрике можно сшить сарафаны по ее эскизам, если, конечно, успеем за неделю! – бойко поддержала Ева, игнорируя откровенный шок лучшей подружки, миндалевидные глаза которой стали в этот момент совершенно круглыми. – Там у них таджички сидят, папа говорит, пашут, как тракторы, круглые сутки – должны успеть!
- Нет у нас на фабрике ничего подобного! – оскорбилась Алина, но было поздно, оставив поспешно ретировавшегося Матвея, директриса набросилась на новую жертву. Хотя идея использовать труды таджичек со швейной фабрики Шевралиевых для торжества русской национальной культуры… показалась Вике слегка сомнительной. Как раз в духе Евгении, но чтобы директор школы такое сумасбродство поддерживала… все решительно с ума посходили! Одна эта балалайка чего стоит!
- Правильно, как осаждать фабрику ревизиями и проверками – приезжие плохие, а как за неделю сарафаны для встречи делегации из Англии шить – так поддерживайте культурные ценности! – возмущенно вопила Аля, уже за компанию утаскиваемая Олимпиадой за руку. К счастью для Евы, у которой не ладилось с подготовкой экзаменов, оттого и решившей выехать на делах общественности, долго возмущаться Алина не умела.
- Балалайки, сарафаны… следующим пунктом программы будут самовар и цыганы с медведями! – очень тихо буркнула стоящая рядом с Викторией Маргарита. – По крайней мере, медведь у нас в школе точно есть. Интересно, Мариванна не предложит Еве скидку на экзамене в обмен на то, что НЕ БУДЕТ подавать Олимпиаде эту идею? Богдановна что-то совсем с цепи сорвалась из-за этих англичан!
«Как будто ничего и не произошло…»
В школе было объявлено, что Мишеньку Емельянова отправили учиться заграницей, даже Эльвира, общавшаяся с ним ближе всех, кажется, именно так считала. Как ни странно, происходящее в особняке мэра не получило вообще никакой огласки, хотя должны же были заподозрить неладное охранники или там прислуга? Наверное, таких людей специально обучали молчать.
«Как и нас… вернее, мы сами этому учимся…»
Поначалу Виктория была решительно настроена не оставлять случившегося так, исправить их общую оплошность, закончившуюся трагедией, сделать хоть что-нибудь… но для того, чтобы делать хоть что-то, следовало знать, с чего вообще начинать! А лебединые девы оказались одной сплошной тайной даже для обитателей нави и прави – никто о них не знал ничего. Разве что Монах, вытянуть из которого прямой ответ на какой бы то ни было вопрос оказалось чем-то из области фантастики! Девочки впятером снова побывали в Монастыре сразу после произошедшего в доме у Емельяновых, но не узнали ничего для себя нового ни о судьбе Елены, ни о лебединых девах. Настоятель поблагодарил их за помощь, однако не мог или не хотел сам чем-то помочь… Да и царапала Вику одна из его фраз, о том, что подобной развязки следовало бы ожидать, если Аркадий Аристархович остался жив. Монах умолчал, а сами Берегини как-то не додумали логически, что освобожденная из многолетнего плена лебединка, скорее всего, попыталась бы прикончить бывшего хозяина, попыталась бы, если бы не сочла смерть чересчур легким для него наказанием. А они, по сути, оказались бы виноваты в этой смерти, как теперь оказались виноваты в потере Мишеньки… а Монах на все их доводы нудно талдычил, что вреда мальчику Юна не причинит, а вернуть его у них все равно не получится! Дарья была права…
Но почему все получается… так?! Что бы они ни предприняли, все получается плохо. И ничего не предпринимать – еще хуже? Вроде бы выбор и есть, а куда его не кинь… и так всю жизнь, буквально во всем! Какой она может сделать выбор сейчас, когда родители затеяли эту невыносимую тяжбу? Ричард с упорством, достойным лучшего применения, убеждал дочь, что для нее лучше будет вернуться в Москву. Не за горами окончание школы и поступление в вуз, что ей сейчас делать в глухомани вроде Вересково? А Жанну она якобы может навещать и на каникулах, раз уж для матери возможность «личностного и карьерного роста оказалась важнее их семьи»… не то, чтобы Вика ему не верила, слова имели определенный смысл. И с мамой они уже не были так близки, как, кажется, совсем еще недавно – у каждой появилась своя собственная, отдельная жизнь. В конце концов, Вика действительно уже не маленькая… Но, говоря, в общем-то, правдивые слова, Ричард то ли ей, то ли себе пытался лгать в мотивах. Ну, зачем одинокому мужчине в доме ребенок, да еще и девочка? На самом деле он по-прежнему надеялся таким образом вернуть саму Жанну, зная, что расстаться с дочкой бывшая жена не сможет. Виктория надеялась, что действительно не сможет… но и нотка сомнения оставалась. Как ни хотелось бы порой вернуть прежнюю жизнь, девочка уже сильно сомневалась в том, что это возможно, да и откровенно нечестно по отношению к маме! Как можно принимать «чью-то сторону», говоря о близких людях? Что не решишь – опять получается плохо…
Или как с Матвеем. Виктории очень хотелось бы поговорить начистоту, рассказать обо всем, наверное, он понял бы. И перестал воспринимать ее подозрения насчет Мадины за пустую ревность… да и вообще, когда дело касалось Матвея, особенно невыносимо тяжело оказалось постоянно что-то скрывать и придумывать отговорки! Но – разве она имела права растрезвонивать тайну, принадлежащую далеко не ей одной? И, возможно, втягивать Матвея в историю, подвергая возможной опасности? Или продолжать молчать – опять-таки подвергая его опасности из-за неведения, один раз ведьма Мара уже этим воспользовалась…
«Лучше для него, пока все это не закончится, быть от меня подальше… если это вообще когда-нибудь все же ЗАКОНЧИТСЯ!»
Неизвестно, что думал о ней парень, наверняка заметивший неуклюжие попытки его избегать… но пусть уж лучше думает что-нибудь не то, чем снова попадет по ее вине в историю!
- Сегодня последний процесс по разводу родителей, - отстраненно пробормотала Виктория. Установленный срок для примирения истек, само по себе так ничего и не разрешилось, хотя, наверное, где-то в глубине души Вика продолжала до последнего момента на это надеяться, снова предстоит делать неприятный выбор, в любом случае не сулящий ничего хорошего… потому что просто остаться в стороне еще хуже.
Вернуться в Москву… мама обязательно вернется тогда вместе с ними – забыть всю эту вересковскую небывальщину, как сюрреалистический сон, в конце концов, ЕЙ эти Елена вовсе не подруга, помогать ей, да еще против воли, Вика совершенно не обязана… и Матвея – забыть? Наверное, для него это действительно было бы безопаснее. Или, по крайней мере, опасность перестала бы быть ее виной – разве в ее силах что-то глобально в мире изменить?
Все, кажется, правильно. Вот только почему такое решение не оставляет явственный привкус собственной подлости?! Нет, так поступить она никогда не сможет…
- Мама просила тебя проводить, - шепнула на ухо Даша. – я-то тут часто бываю, а ты во всех этих коридорах можешь и заблудиться.
Коридоры городского суда действительно казались гулким и безжизненным лабиринтом – хотя народу-то по пути попадалось предостаточно… но все встреченные люди казались Виктории какими-то смутными тенями, целеустремленно куда-то спешащими по своим неведомым делам… а может, это сама девочка здесь превратилась в тень, которую никто не замечал и не услышал бы? Вика подумала, что Даша наверняка чувствовала то же самое, просто успела привыкнуть за последние несколько лет, оттого и держалась гораздо увереннее. Притормозили девочки только раз, не без удивления увидев участкового Ларина, шагах в десяти перед ними втолкнувшего в один из кабинетов какого-то парня лет девятнадцати в наручниках.

[Владлена]

- С каких это пор участковый хулиганов сразу сюда тащит? – недоуменно шепнула Виктория. Хотя на хулигана - во всяком случае, привычного по Юрику и его компании – юноша совершенно не походил. Одет вроде бы дорого и даже с шиком, но при этом костюмчик не новый и смотрится, как с чужого плеча, да и держится чересчур уж уверенно. Даже не нагло, а именно уверенно. У Рыжего или кого-то из его приятелей, когда их ловит участковый, шалопаистый вид котов, застигнутых на воровстве колбасы из хозяйского холодильника – а этого как будто не в наручниках ведут, а в гости пригласили, да еще с просьбой «честь оказать»!
Дарья, выразительно закатив глаза, только головой покачала.
- Вот, - пробасил сквозь приоткрытую дверь голос Евиного отца. – сказали, с этим товарищем сразу к Вам обращаться…
Не то, чтобы Вика была любительницей подслушивать чужие разговоры – не Сорокина и даже не Ева, в конце-то концов – но у двери непроизвольно затормозила.
Мужчина за массивным столом… не то, чтобы пожилой, вряд ли даже намного старше их родителей, но словно бы раньше срока выцветший и поседевший – с устало видом потер лоб и, бросив короткий взгляд на вольготно плюхнувшегося в кресло, закинув скованные руки за голову, парня, сухо осведомился у Ларина:
- Дело уже заведено? Скажите там потерпевшим, пусть свяжутся, - он что-то нацарапал старомодной ручкой «пером» на квадратном листке из «кубарика». – им возместят, плюс столько же за моральный ущерб. Бумаги по делу передайте мне и постарайтесь об этой истории забыть.
- Но…
- Майор, вы уже полтора года не были в отпуске, - мужчина побарабанил пальцами по столешнице. – слышал, Вам собираются выдать полугодовую премию, отвезли бы семью на море, что ли… Дети, наверное, и моря-то еще не видели…
- Ага, ага, - медоточиво поддакнул арестованный типчик в кресле. – дети такое дело, им внимание надо уделять, чтобы не выросло если не черт знает что, то нечто весьма похожее…
Вике показалось, что мужчина собирается запустить в парня пресс-папье, хотя тот даже не шевельнулся – такое на пару мгновений стало лицо.
- Идите, майор Ларин, идите, - после полуминутной паузы, устало потирая уголок брови, выдавил он.
Вряд ли отец Евгении был настолько наивен, чтобы не понять – ему пытаются заткнуть рот так же, как потерпевшим. Но на нагловатом щеголе наверняка не висело ничего серьезнее свистнутого из сумочки кошелька с семью сотнями, поэтому, поколебавшись, послушно затопал к выходу из кабинета, заставив Викторию, устыдившись своего любопытства, поспешить по коридору, догоняя Дашу.
- Я тебе что говорил? – донесся за спиной приглушенный голос мужчины из кабинета. – Я тебе заплатил в прошлый раз под условие, что ты уедешь и больше в этом городе не появишься!
- Я и не появлялся… пока то, что ты заплатил, не кончилось, - юноша то ли вздохнул, то ли зевнул.
- Я тебе что, международный валютный фонд?! – кажется, в отсутствии Ларина выдержка мужчине изменила, в кабинете оглушительно громыхнуло, видимо, кулаком по столу. – Думаешь, я тебя всю жизнь отмазывать буду?!
- Ну так ты на алиментах за восемнадцать лет сэкономил… слушай, давай рассуждать здраво – какой идиот меня возьмет на работу? Кручусь, как умею… не мы такие – жизнь такая! Я и не прошу отмазывать: судите, сажайте, как положено – у меня-то репутации, которую это испортит, нет…
Грохот, чуть более глухой, повторился.
- Вон отсюда! Забирай, и чтобы я рожи твоей больше в этом городе не видел!
- Лады, лады, не нервничай – после второго инсульта ты уж точно никого…
- ВОН!
Виктория непроизвольно обернулась, но тут Даша, поймав подругу за запястье, быстро поволокла прочь по коридору.
- Ты ничего не видела и не слышала! – не разжимая губ, прошипела она.
- Чего я не видела?
Почти бегом преодолев коридор, Дарья отбуксировала подругу за ближайший поворот, где, наконец, отпустила.
- Что это вообще за тип такой?
Даша снова вздохнула.
- Идиотская история, нехорошо об этом говорить. Смотрела триллер «Я знаю, что вы сделали прошлым летом»? Вот этот Сидор Чернов, ну, помнишь, друг отца Гарика Горшкова – Полкан его прозвище – видимо, смотрел. Ну и устроил тут… триллер…
Виктория недоуменно помотала головой. Про Сидора Чернова она, конечно, слышала – он стал знаменитым благодаря тому, что буквально пару лет назад, пребывая в местах не столь отдаленных, прислал своему лучшему другу, то есть, Горшкову-старшему, в качестве сувенира огромные оленьи рога! К счастью, отец Гарика никогда не умел хорошо стрелять по движущимся мишеням, так что химику Северинову удалось дожить до возвращения Полкана, объяснившего, сползая по стене от хохота, что рога прислал просто так – типа вещь в хозяйстве полезная. Тогда-то, по утверждению Сорокиных, Горшков-старший и произнес ставшую впоследствии крылатой фразу «Хорошо, когда собака друг… но плохо, когда друг – собака!»
- А они-то тут при чем? – не поняла Вика.
- При том, что когда друг – крыса, это еще хуже. А ошибки, увы, в судебной системе все еще случаются… Сама, наверное, понимаешь, в девяностые годы тут… да и везде творилось черти чего, ну, они и вляпались в историю. А Крысин – тоже бывший приятель Горшкова, Чернова и Волчарникова – трус был жуткий, только хвост прижали, всех и сдал, да еще с творческим допущением, что на Полкана все и повесили… А ему теперь судья виноват, что такие «друзья» оказываются!
- Все равно ничего не понимаю.
- Этот раздолбай, - Дарья неопределенно махнула рукой за плечо. – ну, которого Тимофей Федорович привел – сын Алексея Викторовича… гм, от гражданского брака…

[Владлена]

Судя по смущению подруги, «гражданским браком» она корректно назвала нечто совершенно иное.
- Детдомовский этот красавчик, короче говоря. Последние года четыре вообще на улице провел – сама видишь, что за фрукт! Алексей Викторович про него и не знал ничего – Чернов информацию раскопал. Ну и продал Молве Сорокиной в ее желтое издание, а когда статья вышла, прислал идиотское письмо - цитату из этого триллера «Прежде чем хоронить правду, убедитесь, что она мертва» и вырезку с этой статьей… Вот и нарисовался этот – не сотрешь.
Вика подумала, что столь обтекаемую формулировку кто угодно воспримет на свой счет. По словам Евгении, Сорокины как-то полгорода на уши поставили, разослав множеству людей одинаковые послания «Ваш секрет мне известен» - наверное, ни один из невольных адресатов не выбросил анонимку, тут же о ней и забыв. Да Викторию это не удивляло – хоть за собой она ничего криминального и не помнила, получив что-то подобное, наверняка решила бы, что речь об их деятельности Берегинь и это в любом случае стоило бы изрядного количества нервных клеток!
- Скандал удалось замять: Полкан-то шантажировать не пытался, вроде как случайно все всплыло, Алексей Викторович тоже… при советской власти, может, лишился бы кресла за «аморальное поведение», тогда разводы-то, мягко говоря, не поощрялись, а тут… да какой вообще мужчина может быть точно уверен, что за ним ни одного такого вот внебрачного? Правда, Алексей Викторович потом полгода в клинике нервозов провел, но с тех пор это чучело где-то раз в квартал приходит и издевается. Он что придумал – сопрет кошелек с тремя копейками из авоськи у старушенции поскандальнее, и с почетным караулом – сюда!
- Твой Алексей Викторович мог бы и просто так ему помочь. И не откупаться, а по-настоящему помочь – парень-то тоже не виноват… раньше ничего не знал – так узнал же!
- А вот это они как-нибудь без наших советов разберутся… превышение полномочий, конечно, но той же скандальной бабульке тоже предпочтительнее «за моральный ущерб» без лишнего шума… хм, извинения принять, чем затевать разбирательство по факту кражи двухсот тринадцати рублей двадцати семи копеек с совокупной порчей авоськи восьмидесятого года выпуска.
- И если этот Чернов невиновным был, когда под судом оказался…
- Что не делается, все к лучшему. Если бы не судебная ошибка, Полкан и отца Амброзия не встретил бы. Тот по советским законам был осужден, должны были уж выпустить – по новому-то законодательству ни в чем не виноват – а батюшка буквально неделю до освобождения не дожил, эпидемия тифа…
- А это тут вообще при чем? – Вике уже надоело, как попугай талдычить один и тот же вопрос, но логической связи между излагаемыми фактами в упор не наблюдалось.
- Священник революцию сам еще мальчишкой застал, ну и оказался последним оставшимся в живых, кто про клад помнил. Церковная утварь вообще дорогая, а та оказалась уникальной художественной работы, понимаешь, они испугались, что разграбят и на переплавку пустят, вот и заныкали. Говорят, тогда все думали, что советская власть лет на пять максимум. А клад в итоге почти век спустя Чернов и нашел, батюшка Амброзий как понял, что сам до новых времен не доживет уже, ему секрет и передал. Собственно, свой бизнес Полкан на законные двадцать пять процентов от стоимости клада и поднимал – а несколько лет отсидки, это у бизнесменов еще недавно было даже модно.
- Но…
- Виктош, ты извини, конечно, но сперва в своей семье разберись с недоразумениями, а потом о других суди!
- Все равно неправильно все это! Не должно быть так…
- Ну… между тем, что есть и тем, что должно быть – по жизни огромная трещина.
Вот уж точно. Но ведь это не значит, что правильно поступить по этой самой реальной жизни невозможно! Надо только понять, что будет правильным поступком… и, по возможности, не ошибиться. Неужели это какое-то невероятное требование?
Настоящие судебные заседания, как оказалось, совершенно не напоминали те курьезные ток-шоу, что в качестве юридической консультации для населения все чаще последнее время стали крутить едва ли не по всем каналам. Хотя бы это радовало – участвовать в подобном цирковом представлении у Виктории сейчас не было ни времени, ни сил.
- Я остаюсь в Вересково, с мамой. Не сердись, ладно? Ты же сам говорил, что видеться модно и на каникулах, - присев рядом с отцом на странный гибрид скамьи и дивана – родители то ли неосознанно, то ли намеренно расселись по противоположным краям, словно ожидая, к кому вынуждена будет придвинуться дочка – тихо сказала Виктория. Хотелось расставить все точки над «Ё» сейчас, лично, а не перед суровым взором Тамары, заведовавшей здесь гражданскими исками – нет, Вика прекрасно понимала, что Дашина мама прекрасный, по сути, человек… но язык в присутствии суровой дамы все равно время от времени отказывался слушаться хозяйку и позорно присыхал к небу – до каких уж тут аргументированных разговоров!
- Я понимаю твои чувства, - после короткого молчания мягко заметил Ричард. – но постарайся мыслить на перспективу. Что хорошего тебя ждет в этом городе? Что уже сейчас здесь хорошего?
- Прежде, чем мыслить на перспективу, стоит разобраться с прежними своими обязательствами. А город… здесь хорошие ЛЮДИ – думаю, это всегда останется самым важным.
- Найти приятелей среди сверстников ты можешь в любой школе…
- Друзья не были бы друзьями, если бы им так легко было найти замену. Прости пожалуйста.
- Дело в том, - Ричард помолчал, неопределенно поведя плечами. – что найти замену для тебя и для Жанны в моей жизни не просто нелегко. Это немыслимо. Пожалуйста, помни об этом.
- Я помню. Я… я, правда, очень тебя люблю. Поэтому, пожалуйста, не нужно превращать все в… в какую-то войну. Я не хочу и не стану в этом участвовать.
- Ты совсем еще маленькая, - отец сокрушенно качнул головой. – иначе понимала бы, что, когда любят по-настоящему, пойдут на все. Но… это только твой выбор.
Еще один выбор, на правильность которого остается только надеяться. И в котором так или иначе придется раскаиваться…
- Ты ведь любишь маму, верно? Если так, ты, наверное, хотел бы, чтобы она была счастлива. Думаешь, мы могли бы заставить ее быть счастливой через безвыходность и принуждение? Прости, я в это не верю.
«Кроме того, речь так ни разу не зашла о том, чтобы ты сам – остался. Если не с нами, то просто чтобы быть рядом… со мной. И опять эгоизм… кто только придумал, что любовь заставляет забыть о себе – кажется, только о себе все в любви и помнят! Но… надеюсь, я поступаю правильно»
Впрочем, Вика ведь всегда на это надеялась.
- Ты ведь задержишься в Вересково еще ненадолго? Скоро у меня последний звонок… вернее, не последний, конечно, но девятый класс тоже считается выпускным, так что… у нас делегация от англичан будет, директриса совершенно грандиозное шоу затеяла, не знаю уж, дойдет ли до медведей с самоварами…
- Прости бельчонок, - невесело усмехнувшись, Ричард взъерошил девочке волосы. – знакомиться с твоими учителями, особенно некоторыми… отдельно взятыми, у меня нет ни малейшего настроения.

[Владлена]

Сергей

Лето потихоньку вступало в свои права – уж, по крайней мере, здесь эти бестолковые Погодницы ухитрились не накосячить. Хотя – лучше не зарекаться, а то они и метель в июне учудят! Вечера растянулись едва ли не до полуночи, вот и сейчас небо над пробегающими за окнами поезда зелеными лентами лесных насаждений только начинало сгущаться ночным сумраком и давало достаточно света, хотя солнце село уже минут сорок назад, и об отгоревшем закате над пробегающим мимо поезда монотонным пейзажем напоминали только очень бледные розовые и зеленые росчерки на небе.
- Нет! Пожалуйста, эту книгу не надо трогать!
Взъерошенный мальчишка с рыжевато-русыми вихрами, наверное, примерно одних лет с Еленой и достопамятными Берегинями – хотя кто знает, девчонки в этом возрасте почему-то всегда кажутся немного старше сверстников мальчишек – смущенно и с легким недоумением отпрянул от раскрытой сумки с книгами, куда уже успел сунуть свой украшенный бледными веснушками нос, но, к счастью, еще не руки.
- Эдуард, да сколько же можно! – сидящий напротив пожилой мужчина с жестким усатым лицом, изображающим несколько более суровый характер, чем был у него на самом деле, оторвался от газеты, хмуро зыркнув на мальчишку поверх очков. – Прекрати вязаться!
- Я просто хотел посмотреть, - с легкой обидой протянул Эдик, на всякий случай отодвигаясь от сумки. Обида, конечно, адресовалась не дедушке Захару, которой с самого начала поездки изображал строгость, а самому Сергею. После того, как мальчик и юноша, начав разговор, что называется, о погоде, случайно выяснили, что попутчик тоже направляется в городок Вересково, они так непринужденно болтали о всякой чепухе, вертящейся вокруг целей поездки, что столь резкая реакция Сергея на попытку заглянуть в его сумку оказалась для мальчишки неприятной неожиданностью. Эдик, конечно, понимал, что хватать чужие вещи нехорошо, но особого греха в своем любопытстве не видел.
Хотя, Сережа это как потомок Великого Змея мог с уверенностью сказать, именно любопытство лежало в корне подавляющего большинства человеческих проступков. Но мальчик и его дедушка проживут как-нибудь и без подобных откровений, следует помнить, что ты сейчас – просто вчерашний студент, возвращающийся в родные места после защиты диплома. А то, что книга попалась мальчишке на глаза – сам виноват! Надо было завернуть как следует и убрать на самое дно сумки, а не швырять кое-как вместе с остальной прихваченной в дорогу литературой… Но собирался в поездку Сергей довольно спешно. Он, в общем-то, был уверен, что ничего страшного книга обычному человеку не сделает, но уверен все-таки не стопроцентно. От Кирилла Мефодиевича и его колдовской полиграфии рационально ожидать любых вероятных пакостей, а привлекать излишнее внимание случайных соседей по купе – ни к чему.
- Она довольно ветхая… с меня в библиотеке шкурку спустят, если рассыплется! - слегка извиняющимся тоном пояснил юноша, на всякий случай, заворачивая поистине злополучную книгу в первый обнаруженный в сумке же свитер – ох, ну и выскажет же ему этот хмырь Лютомиров при первой же возможности! – и пряча поглубже. – К тому же там ничего интересного. Так, жизненные измышления одного колдуна теоретика, вложившего в свои книги жизнь и душу, чтобы в итоге обнаружить, что никому эта жертва не нужна, - мстительно пояснил он. Надувшийся было мышью на крупу, мальчишка оживился.
- Поверить не могу, Вы старше меня на десять лет, а говорите о всяких там чудесах таким тоном, словно бы действительно в них верите!
- Иногда чудеса случаются, даже если не говорить о магии, - с улыбкой возразил юноша, разводя руками. – разве без этого жизнь не была бы слишком скучной?
- На самом деле речь вовсе не о чудесах, просто современная наука не может объяснить действительно всего, а людям свойственно навешивать ярлык чуда на все непонятное! – лекторским тоном провозгласил Эдик, многозначительно указывая пальцем вверх. – Взять хоть те же сказки о драконах, о которых Вы писали свою научную работу, совершенно очевидно, что истории возникали не на пустом месте, просто когда-то люди облекли в понятные себе слова и образы явления, которому объяснения найти не могли. Вересково во многих источниках считается аномальной зоной – именно этим он и привлек наше внимание. Совершенно очевидно, что некоторые из легенд местного фольклора являются, по сути дела, искаженными описаниями удивительных событий!
- Все может быть, - уклончиво откликнулся Змей. Мальчишка, решив, что его слова не восприняли всерьез, немного обиделся и затараторил с еще большей горячностью:
- Мы с дедушкой очень внимательно изучили историю города и окрестностей, прежде чем устроить эту экспедицию! Очень многое указывает на внеземное вмешательство!
- Значит, ты не поверишь в дракона, даже если он окажется прямо у тебя перед носом, но на полном серьезе рассуждаешь о пришельцах?!
- Прекратите, я же не маленький! Это научно обоснованная версия, если рассуждать логически…
- То нет никаких фактических доказательств ни у драконов и магии, ни у летающих тарелок и зеленых человечков. Так в чем же смысл решительно отвергать одно и верить в другое, а?
- Хотя бы в том, что, если бы на земле существовали драконы, об этом бы знали ВСЕ! Живых существ подобного размера трудно не заметить или спрятать, а уж косвенные проявления их жизни… Огромные летающие хищники, по отдельным версиям еще и огнем плюющиеся – ну как Вы себе представляете их тайное существование?
Слов для возражения у Сергея почему-то не нашлось.
- Совершенно очевидно, что за живые существа люди прошлого по незнанию принимали летательные аппараты более развитой цивилизации!
- Ну, железяки подобных размеров тоже не так-то легко спрятать! – почему-то слегка обидевшись, попытался парировать юноша. – И вообще, драконы, по некоторым версиям умеют принимать человеческий облик.
- А разница размеров? Это же элементарная физика, даже если предположить возможность существования оборотней, должно же быть единство массы! Нет, такая возможность при мало-мальски рациональном подходе исключена. А маскировка космических кораблей… ну, в конце концов, наша техника несовершенна, возможно, их каким-то образом научились скрывать от глаз и радаров. А в прошлом люди видели, но просто не понимали и придумывали сказки.
«Вот так живешь, живешь… и не знаешь, что с рациональной точки зрения и существовать-то не можешь!» - Сергей едва сумел сдержать смешок. Ладно, в конце концов, это человеческое свойство, вечный поиск «рационального объяснения» - маскировка для волшебного мира получше, чем любые чары. Сталкиваясь с чем-то не укладывающимся в видение мира, любой человек сам себе придумает понятное «рациональное объяснение».
- Вы в самом деле занимаетесь поисками пришельцев? – поинтересовался юноша у Линейкина-старшего.
- Я профессор астрономии, а не охотник за привидениями, - усмехнулся тот в щеточку усов. – не исключаю такой возможности, конечно, а Эдик – энтузиаст, как, впрочем, и вся молодежь. К тому же за окрестностями Вересково действительно странная слава аномальной зоны. Он достаточно хорошо учится, чтобы самому выбирать, чем на каникулах заниматься…
- Вселенная огромна, разве можно предположить, что в звездном небе нет ни одного обитаемого мира? Тут чистая теория вероятности, если хотя бы один…
Наверное, этот мальчишка действительно был очень хорошим учеником – в точных науках его знания определенно превышали программу девятого класса. И его дедушка прав – энтузиазм молодости, когда надо во что-то верить. У нового времени новые сказки – сам же когда-то зачитывался космическими приключениями Алисы Селезневой…
- Там живут Плеяды.
Сбившись с мысли, Эдик прервал свои научные обоснования, с недоумением уставившись на Сергея.
- На небе. Плеяды, звездные девы. Может быть, какая-то особенная раса, но говорят, будто ими становятся девушки, просватанные, но умершие до своего замужества. Не знаю, сколько в этом правды, но учти, Эдуард, если будешь слишком много смотреть на звезды, звезды тоже будут смотреть на тебя!
Парнишка помолчал, стараясь понять, не подшучивает ли над ним собеседник.
- Все это лирика, а надо быть ближе к физике! – наконец упрямо дернул он вихрастой головой. – Я абсолютно уверен, что в Вересково сумею раскопать что-нибудь совершенно особенное!
- Ну-ну… истина – она вечно где-то рядом. Но, поверь мне, драконы, может, и не рациональны, но уж во всяком случае, симпатичнее летающих железных супниц! Не говоря уже о девах-звездах…
С другой стороны, шансы столкнуться с чем-то необычным в Вересково действительно существенно повышались – грань между явью и миром волшебных существ существовала повсеместно, но именно в этом небольшом городке оказалась довольно-таки расплывчатой и нечеткой… а инопланетяне? Дракон, конечно, был совершенно уверен, что к происходящим чудесам никакие пришельцы отношения не имеют, однако, если быть откровенным, знал о них не больше, чем Эдик знал о магии – и так же не мог уверенно рассуждать о том, чего не знает.
Ему и звездных дев-то пока видеть не приходилось, хотя уж на них наверняка посмотреть было бы куда интереснее, чем на зеленых человечков с усиками!

[Владлена]

Алина

Девочки и мальчики –
Все мы заодно,
В нас любовь к беспечности
Еще не умерла,
Ветер треплет волосы,
Распахнуто окно:
Пора в полет,
Такие вот дела!

Мартиэль

К началу лета младшая из Берегинь внезапно оказалась не то, чтобы в одиночестве, но как-то… отдельно от остальных. Обида на Еву и эту ее дурацкую идею с сарафанами и кокошниками быстро улетучилась, однако компания лучшей подружки Але в ближайшее время все равно не светила – чтобы не остаться на второй год из-за пропущенных в начале весны занятий, Евгения вынуждена была, хоть и скрипя зубами, но конец мая и, возможно, весь июнь посвятить ненавистной учебе. От Алинки в этом помощи особенно не было – хоть девочка и училась довольно-таки неплохо, объяснять материал и подтягивать кого-то ей никогда не удавалось, вот и проводила их смешливая подружка время в компании Мартынко, которого все-таки удалось уговорить на посильную помощь… кажется, хотя Ева, конечно, ни за что в этом не призналась бы, теперь, когда из-за недоразумения с чарами отличник внезапно приобрел такую популярность в школе и многие старшеклассницы повадились требовать «частных занятий» даже после окончания учебного года, наследнице Даны стало казаться даже лестным, что именно ей согласились «вешать на уши геометрию». Виктория тоже вечно изображала занятость, пребывая не в лучшем расположении духа – без участия Евы Алинке так и не удалось ее взбодрить. Даша, не смотря на недавнюю свою забастовку, все же удержала статус лучшей ученицы в классе на заключительных тестах – самой Але не хватило нескольких средних баллов по физике – и оказалась в числе приглашенных по обмену в колледж св. Джоанн, но сейчас, вопреки своему обыкновению, об оценках и грядущей поездке думала меньше всего, почти все время проводя с этим своим Никитой – единственным, кстати, из четверки Юрика, кто не остался на второй год, подарком небес свалившись на класс Вики и Маргариты. Аля не слишком понимала такие отношения, напоминающие Мальвинины наставления «глупенькому Буратино», но, кажется, Дарья с Никитой вполне друг друга устраивали… Если подумать, Вика же тоже ведет себя по отношению к Матвею как-то странно. И Маргарита с Колей… о, это вообще песня! Наверное, Алина действительно еще маленькая и чего-то не понимает, но все равно, так себя вести она не стала бы. Даже с собственным парнем, если бы он был. Особенно с парнем!
Для катания на роликах, не смотря на возмущение автомобилистов и городских властей, вересковские экстремалы облюбовали единственную в городке достаточно просторную площадь – перед вокзалом. Еще в прошлом году Алина приходила сюда вместе с бабушкой… Но все теперь рано или поздно случиться без нее. Даже День Рождения, до которого и всего ничего-то осталось, тоже наступит, как ни в чем не бывало, а девочка даже представить себе не могла, как такое возможно, если, проснувшись, не обнаружить на тумбочке непременно первого подарка, если обе квартиры над небольшим кафе не наполняются упоительным запахом праздничных пирогов… если само кафе-то уже давно закрыто и устроить там на выходных праздничный кутеж с подружками теперь не получится…
Алина не знала, как и почему вдруг услышала бабушкин голос тогда, в плену у гарпии. Но сочла совершенно очевидным, что помощь в последующем бою ей не приснилась, значит… может быть, иногда они все-таки могут хотя бы просто встречаться и разговаривать? Если возможны магия и волшебные существа – почему нет? Если возможны магия и волшебные существа – почему нет? Однако больше с тех пор Ядвига ни разу не пыталась выйти на контакт с внучкой, заставляя терзаться сомнениями и смутными надеждами. Наверное, она помогала, только когда это действительно было необходимо…
«Но ведь она мне всегда нужна, очень-очень сильно нужна!» - зажмурившись и подставив лицо встречному ветру, немного напоминающему тот, волшебный, ветер, думала девочка. Дело даже не в какой-нибудь подаренной приятной мелочи и не в пирожках, просто сам факт, что на ее Дне Рождения может не быть бабушки, которая была всегда!.. Неправильное в этом что-то.
Интуитивно почувствовав даже с закрытыми глазами приближающийся край площади, девочка подпрыгнула, крутанувшись в воздухе, и стремительно помчалась уже в противоположную сторону. Интересно, без сапожек она могла бы взлететь по-настоящему? Иначе что это за волшебство такое, зависимое от какой-то вещи? Полет на сапожках Летавицы, кстати, чем-то весьма напоминал катание на роликах, быть может, из ностальгии Ядвига была ими так увлечена – только открывал при этом третье измерение. Жаль, днем посреди людной площади не особенно-то полетаешь! Вечно приходится скрываться, хотя Алина уже искренне не понимала, как могла раньше жить без этого головокружительного чувства полной свободы в небе, и как ее угораздило в первый раз, не так уж, по сути, и давно, испугаться своей новой способности… Летать днем, любуясь восхитительными видами с высоты на такой живописный городок, как Вересково, да еще в такое красивое время как конец весны и начало лета – это же, должно быть, еще интереснее, чем по ночам, когда внизу и не разглядеть-то ничего. Мегаполис с морем неоновых огней, наверное, особенно красив по ночам, но их родной «пряничный городок» засыпал довольно рано…
«Попросить бы у Евы какие-нибудь чары, чтобы меня во время полета не замечали или принимали за птичку… нет, лучше не рисковать! Еще стану невидимкой, как Мартын в начале зимы… Интересно, как драконы выкручиваются, уж их-то… трудно не заметить!»
Задумавшись, Аля слишком поздно открыла глаза, без особого восторга обнаружив – буквально в последний момент – что на полной скорости, уже не оставляющей возможности затормозить, несется прямо на нагруженного сумками и какими-то странными чемоданами парня. Оглушительный взвизг заставил его обернуться, но резво отскочить с траектории тарана, не уронив все, что нес в руках, у мальчишки тоже не получилось - и в следующее мгновение Алина полетела кувырком, увлекая за собой бедного мальчика – с такого разгона даже ее цыплячьего веса хватило на то, чтобы сбить с ног.
- Дедушкин телескоп! – с не меньшим надрывом завопил парень, грубовато отпихивая шлепнувшуюся животом ему на колени пигалицу и в панике устремляясь к одному из «чемоданов», при ближайшем рассмотрении оказавшихся футлярами каких-то приборов.
- Извините, - пробормотала девочка, но протараненный тип, проверяющий на предмет повреждений какую-то огромную трубу в чехле не удостоил ее вниманием. Судя по мелькнувшему на симпатичном лице с бледными веснушками облегчению, телескоп отделался легким испугом.
- Мне, правда, очень жаль, - предприняла еще одну попытку девочка. Парень с легким удивлением, словно только теперь ее заметив, обернулся.
- Ничего, ты же не виновата, - улыбнувшись, он поскреб рыжевато-русые вихры пятерней и огляделся, любезно протягивая руку, чтобы помочь подняться. – но надо быть поосторожнее, здесь ведь и машины иногда ходят. Покалечиться недолго. А ты что, здесь одна?
- Ну… ага.
- Детям не следует осваивать такой опасный вид спорта, как ролики, без присмотра взрослых! - с наставительным видом подняв указательный палец, сказал мальчик, заставив Алину задохнуться от возмущения. Осваивать? Да она едва ли не с четырех лет на роликах! Не было бы еще так стыдно в этом признаваться после подобного столкновения… И вовсе она не ребенок, уже на днях четырнадцать исполнится! Ева всего на пару месяцев старше, а за ребенка никто не принимает… - Не ушиблась? Может, помочь…
- Обойдусь! – от обиды голос прозвучал чуть более резко, чем Алине хотелось бы. Но парень, ничуть не обидевшись, только пожал плечами и стал собирать рассыпавшиеся сумки. Девочка хотела помочь, но, стоя на роликах это делать было не слишком удобно – еще завалится, все уронив, и окончательно уверит в своей неуклюжести! Будь на ее месте кто-то вроде Евы или там Маргариты, можно поспорить, мальчишка отреагировал бы совсем по-другому!
«Если вообще отскребся бы от асфальта после прямого падения Евы, конечно!» - с долей ядовитости подсказал внутренний голос. Устыдившись подобных мыслей, девочка смутилась окончательно и поспешно ретировалась.

[Владлена]

Ну что мешало хотя бы именем его поинтересоваться? Городок небольшой, может, еще встретятся… Только вот впечатление о себе Аля вряд ли заставит пересмотреть. Правы они все, она – ребенок. И грядущее четырнадцатилетие тут ровным счетом ничего не меняет, маловероятно, что за пару оставшихся дней она сможет измениться до неузнаваемости. Да и не особенно хочется, глядя на опыт той же Евгении в этой области, рисковать.
Интересно, зачем этот парень в Вересково? Дачник, наверное…
Настроение кататься на роликах дальше пропало совершенно, хотя уходить так рано было немного жаль. Ладно, займется пока экипировкой, а ночью потренируется… в небе-то точно никого протаранить не удастся, если только на перелетную сову не повезет! Вороны ночью не летают, а для самолетов все же низковато… И единственный дракон пока что не у дел - правда, Маргарита видела еще какую-то там водяную драконицу, но неизвестно, летают ли такие вообще.
«Интересно, могла бы я догнать лебединую деву? Впрочем, она же исчезла, а не улетела…да и вряд ли бы я с ней справилась, одна, без девчонок, я же не Ольга, чтобы всюду демонстрировать самостоятельность! Не уверена вообще, что рискнула бы затевать воздушные бои с лебединкой, в руках у которой был этот Мишенька – он-то в случае чего летать не умеет!»
Полеты вообще оказались, хоть и захватывающей, но не слишком полезной что на практике, что в бою способностью. У Виктории и Дарьи хорошая возможность атаковать, у Марго и Евгении – защищаться, а она только и болтается себе в воздухе, как сухой листик на ветру! Для нанесения ударов девочка была слишком маленькой и легкой, а целенаправленно управлять воздушными потоками пока не получалось. Как жаль, что она так и не расспросила бабушку о возможностях Летавицы поподробнее… сначала во все это не особенно верилось, а потом… потом…
А самостоятельности рано или поздно придется научиться. Никто, как ни грустно это осознавать, не может быть рядом вечно, даже самые близкие и дорогие люди. Нельзя же до такой степени бояться одиночества!
Летная экипировка, над которой Алина работала последнее время, уже почти была завершена – девочка закончила бы и гораздо раньше, если бы не пришлось участвовать в этой безумной затее Олимпиады Богдановны и Евгении, сначала наспех сочиняя эскизы псевдо-национальных нарядов почти для всей школы, а потом еще участвовать в постановке торжественной встречи. Директриса, кстати, пообещала, что за творческую деятельность Аля тоже сможет присоединиться к поездке в Англию, немного даже неудобно перед Евой, которая из кожи вон лезла, но перевесить бурной общественной деятельностью отставание по нескольким предметам сразу не могла. Девочка даже отказалась бы, не убеждай ее сама Евгения так горячо, что от подобного шанса глупо отказываться, а самой подружке эта Англия и даром не нужна, как ей с туземцами объясняться с ее-то трояком по иностранному языку, жестами? Лукавила, конечно, завидно ей все равно было… но посмотреть на Англию вообще и этот таинственный колледж св. Джоанны Алине хотелось хоть бы из чистого любопытства - когда еще представится подобный шанс?
Отбросив снова уплывшие куда-то не в ту степь размышления, девочка расчистила на застеленной кровати хоть немного свободного места, сбросив на пол все лишнее, и разложила на освобожденном пространстве все детали получившегося «летного» наряда. Методом проб и ошибок было выявлено, что все эти струящиеся на ветру платья, конечно, выглядят потрясающе, но летать в них совершенно неудобно и, к тому же, холодно – особенно по ночам, поэтому основой одежды выступали практичный комбинезон, легкий, по летней поре, свитер-водолазка и, на всякий случай, такая же легкая куртка-ветровка. Правда, комбинезон и куртка, купленные совсем недавно и очень сейчас любимые, были сшиты из фантастического серебристого «под фольгу» материала, не совсем вяжущегося с решением не привлекать лишнего внимания, но… в ночном небе сойдет, кто присматриваться-то станет? Дополнительной экипировкой служили «лупоглазые» мотоциклетные очки, чтобы не щуриться от ветра и не сужать и без того неважную по ночам видимость. На всякий случай Аля, вооружившись позаимствованными у отца инструментами, прикрутила к этим очкам маленький «шахтерский» фонарик – ясными летними ночами над деревьями было и без него довольно светло, но всё же, фонарик мог пригодиться, а если и нет – совершенно не мешал.
- А во лбу звезда горит! – ехидно прокомментировала Аля, примеряя получившиеся «очки с подсветкой» перед зеркалом, пытаясь восполнить недостаток общения с Евгенией и ее прибаутками. Интересно, была ли царевна из сказки о Солтане такой же лебединой девой, как Юна… Гвидон ведь не ловил ее и ничего не крал, а спас в момент опасности? Но все равно как-то не хотелось верить в единую природу сказки и реально существующих, причем не самых милых, существ вроде лебединок! Жаль, что такие красивые создания столь враждебны к людям…
Чтобы тоненькие косички не мешали и не лезли в лицо во время полета, Алина заколола волосы на висках двумя слегка фосфоресцирующими яркими прищепками, недавно купленными – правда, она не помнила, зачем они тогда понадобились – но в данном случае куда более удобными, чем простые заколки, имеющие неприятную тенденцию с косичек постоянно соскальзывать. А если летать придется в худшую погоду, ими же вполне можно закрепить капюшон ветровки на голове. Решив, что предусмотрела все, что было необходимо, Аля удовлетворенно кивнула разложенным на кровати вещам и решила непременно их примерить – быть может, еще какое-нибудь оригинальное решение придет в процессе? Серебристый комбинезон в сочетании с очками и яркими заколками-прищепками делали ее немного похожей на астронавтку из какого-нибудь научно-фантастического сериала, только бластера на поясе и не хватало. Бластер ей, предположим, был ни к чему, а вот поясную сумку-кошелек ярко-салатного цвета девочка поверх комбинезона застегнула, запихнув туда зеленку, бинт и пластырь – время от времени порывы ветра чересчур неожиданно влияли на траекторию полетов девочки, вынуждая иногда спускаться в итоге с деревьев, на которые не забиралась – без синяков и царапин подобные случаи еще не обходились.
В июне темнело поздно, с каждым днем время до наступления полноценной ночи, когда можно будет незамеченной выскользнуть из окна своей комнаты и отправиться в очередной полет, становилось все более невыносимым, но то неописуемое мгновение, когда Аля, наконец, распахивала окно, подставив лицо ночной прохладе, стоило, пожалуй, любых ожиданий.
- Поехали! – сожалея, что не может крикнуть это в полный голос, девочка сделала шаг через подоконник и, подхваченная ночным ветром, как перышко, вспорхнула над «пряничными» крышами двух-трех этажных домиков.

[Владлена]

Эдик Линейкин

Почти любой подросток был бы в ужасе от перспективы провести лето в каком-то незнакомом захолустье, где единственным знакомым окажется собственный же дедушка, но только не Эдуард. Конечно, отправиться исследовать место падения уже ставшего легендарным Тунгусского метеорита, было бы еще интереснее, но вдвоем с дедом экспедицию не составишь, а НИЦ не станет организовывать ее только ради желания мальчишки в благодарность за хорошо законченный учебный год – такой «выслугой» можно впечатлить разве что родителей. Мама, конечно, без восторга относилась к его увлечениям и «странным фантазиям», но уговор есть уговор, да и дедушка Эдика всегда поддерживал. Самому именитому профессору астрономии как-то неловко всерьез говорить об инопланетянах и уфологии, с среде «серьезной» науки это считается уделом чудаков и шарлатанов, однако, как подозревал внук, Захар Алексеевич относился к увлечению мальчика уфологией - подростку такое простительно – не столь скептически, как пытался показать… А родители еще не видели, как абсолютно взрослый парень – их случайный сосед в поезде – на полном серьезе говорит о реальности сказок! Впрочем, не исключено, что местные вересковские легенды действительно вполне реальны, просто не стоит так буквально и дословно их трактовать – тогда, если всмотреться, и в сказках проступает зашифрованная истина, которую, конечно, никто не прятал, просто люди называли понятными себе именами непонятные явления.
В городах – как правило, даже не слишком крупных, что уж говорить о мегаполисах – наблюдать за звездным небом практически не возможно, даже глубокой ночью небо отсвечивает всеми городскими огнями, меняя свой бархатно-черный или индиго-синий цвет на размытый желтовато-коричневый. Даже с крыши высотных зданий – если, конечно, ухитриться и как-то оказаться там посреди ночи со всем необходимым оборудованием – многого не рассмотришь. А в Вересково, где не было ни одного здания выше трех этажей, где небо было именно небом, а не узкими синими полосками между серыми громадами небоскребов… Если бы не необходимость распаковывать вещи и устраиваться во временном жилье, Эдик успел бы сойти с ума, дожидаясь вечера – а день выдался невыносимо долгим даже для начала июня!
- Дедушка, а ты был в этом городе раньше? – в очередной раз проверяя оптическое оборудование, чтобы хоть как-то занять время, спросил мальчик. Захар Алексеевич неопределенно пожал плечами, демонстрируя видимую неохоту говорить на эту тему, но все же ответил.
- В самом Вересково – нет, ни разу. Хотя я родился и вырос совсем неподалеку, на автобусе часа два ехать. Собирался побывать… но так и не довелось тогда.
Последняя фраза явно подразумевала что-то еще, однако Эдик, почувствовав, что деду эта тема пришлась не по нутру, не стал требовать более детального рассказа. Да и мысли были заняты совсем другим.
К счастью, телескоп не пострадал при падении – объясняться с дедом по этому поводу было бы весьма неприятно, не говоря уже о ценности самой по себе вещи. Мальчику очень хотелось, чтобы все понимали, что он – взрослый и серьезный человек, которому можно доверить дорогое оборудование без опасений, что он что-то сломает и испортит – не хватало только лишиться доверия дедушки из-за какой-то юной экстремальщицы! А девчонка еще и обиделась, хотя он старался быть дружелюбным – при том, что за подобное столкновение многие бы ей нагрубили! Впрочем, сестер у Эдуарда не было и о том, как следует вести себя с девчонками, он в свои почти пятнадцать лет имел весьма отдаленное представление, даже с маленькими. Хотя, наверное, в силу возраста она и оказалась довольно миленькой и забавной – еще не доросла до всех этих неприятных ужимок и ограниченных модой и косметикой интересов, что так донимали в одноклассницах… интересно, сколько ей, одиннадцать? Как раз с двенадцати-тринадцати у девочек становится совершенно невыносимым характер…
Мало кто из школьных товарищей понимал его увлечение астрономией и уж точно никто не мог разделить тех неописуемых чувств, что приходили, когда Эдик смотрел в звездное небо… как правило, его это не слишком огорчало и даже не занимало, но все же – хотелось бы время от времени поговорить с кем-то, помимо дедушки, по-настоящему поговорить.
Июньские ночи в этих широтах все равно были чуточку более светлыми, чем было необходимо, для наблюдения за звездами идеально подходили ночи августа и сентября, но сейчас, вдали от огней огромного города, над быстро заснувшим Вересково даже в июне было совсем неплохо. Неподвижный теплый воздух создавал прекрасную видимость, и световых помех уже часам к одиннадцати совсем не было, даже с обычным биноклем, без телескопа, Эдик мог разглядеть почти что угодно от таинственных небесных объектов до кратеров на Луне… хотя сейчас большая часть Луны тонула в тени, оставляя в небе лишь тоненький серпик, только ближе к концу месяца обещающий превратиться в полноценное ночное светило. Но Эдика это устраивало даже больше – яркая летняя Луна в своих более полных фазах частенько затмевала часть звезд, делая все небо гораздо светлее. Конечно, Луну тоже было интересно разглядывать, но мальчика давно уже интересовали более далекие и загадочные небесные тела и скопления.
Тень, несколько крупноватая для птицы – да и не летали ночные птахи так высоко – промелькнула на фоне россыпи созвездий, заставив Эдика растерянно отпрянуть и недоуменно протереть глаза. Ему почудилось, что в зыбком свете месяца эта странная тень мелькнула серебром, но сказать с уверенностью за ту долю мгновения было трудно.
«Спокойно! Это уж точно не НЛО, наверное, чей-то воздушный змей в ветках запутался…»
Собравшись с мыслями, Эдик снова прильнул к телескопу. Стоит рассмотреть получше, потом расскажет деду, чтобы посмеяться вместе! Правда, упоминание о змеях тут же всколыхнуло в памяти полусказочные рассуждения этого разговорчивого Сергея… тоже забавно, конечно. Вот только мельком увиденный «летающий объект» был одинаково мелковат что для дракона, что для космического корабля!
С другой стороны, с чего бы воздушному змею так беспокойно себя вести, когда и ветра-то почти нет?
Запретив себе забивать голову ерундой, мальчик снова прильнул к телескопу, медленно, словно чего-то самому непонятного опасаясь, переместив трубу чуть ниже и левее, пока не «нащупал» прекрасно видимый на фоне ясного неба силуэт, уж определенно не принадлежащий припозднившейся перелетной вороне, более того, подозрительно напоминавший человеческий. Ребенка или, судя по довольно странного вида длинным волосам - очень миниатюрной девушки…
Что там этот Сергей говорил о так называемых «звездных девах»? Эдик уже сожалел, что не воспринял все это всерьез и не расспросил об этой легенде подробнее, ведь вполне может быть, что возникла она после какого-нибудь имевшего место «мистического» явления…
Между тем, силуэт, изобразив в воздухе чем-то смутно знакомое не лишенное изящества движение, мерцнул серебром скафандра и устремился прочь. Взметнувшиеся «волосы» как будто состояли не из отдельных волосков, как человеческие, а представляли собой копну тонких подвижных жгутиков… Лица в темноте и на таком расстоянии не получилось увидеть даже мельком, но Эдику почудились нечеловеческие глаза – огромные, выпуклые и стеклянно блестящие, как у огромной стрекозы.
Небо опустело. Через какое-то время ошарашенной неподвижности, Эдик отпрянул от телескопа и, не обнаружив на получердачном помещении, где расположился для наблюдений, ни стульев, ни даже табурета, сел прямо на пол. Фотоаппарата под рукой, конечно, не оказалось, да и что получилось бы заснять при таком скудном освещении? Нет, дедушке об увиденном он рассказывать не стоит, одно дело – забавное недоразумение, другое – на полном серьезе заявить что-то столь невероятное. Кто угодно решит, что мальчик выдает желаемое за действительное… лучше продолжить наблюдения и попытаться собрать какие-то доказательства!
И все же манера движения таинственной фигуры не слишком-то напоминала полет в традиционном значении. От полета тут было только то, что находилась она в воздухе, чуть выше верхушек деревьев, хотя не имела ничего, даже отдаленно напоминающего крылья. И на левитацию не похоже. Движения, как в каком-нибудь танце на льду, или…
Роликовые коньки, вот что! Если приделать к ним крылышки, как на сандалии Персея, вернее, Меркурия… А прическа из «жгутов» - обиженно взметнувшиеся на прощание «узбекские косички»! Невероятно… Но все перед внутренним взором внезапно встало на свои места!
Сергей был прав насчет «звездных дев», вот только не были они никакими умершими до венца человеческими девушками. Непонятно, кем или чем они были… но эта легкость и миниатюрность, если подумать – идеальное строение для межзвездных перелетов!
Нельзя торопиться с выводами, это может быть обман зрения или игра воображения, Эдик не сомневался в том, что видел что-то, но фантазия вполне могла дорисовать «лишние» черты смутному образу… Все следует проверить и найти подтверждение! Он продолжит наблюдение за небом ночами и…
И непременно разыщет эту странную девчонку – днем!

[Владлена]

Ольга

Что и говорить, Ядвига весьма помогла обрести в мирской жизни «официальный статус», но теперь, когда предстояло не притворяться на время, а действительно – жить среди обычных людей – девушка не видела ровным счетом никаких причин оставаться в Вересково. Только поможет Берегиням выпутаться из заварившейся истории – и все. Конечно, история эта в жизни девчонок отнюдь не последняя, но, в конце концов, для того и существуют Берегини. Стоит доверять им чуть больше и признать, что со своей миссией девочки, пусть и не соответствующие ее представлениям о том, какими Берегиням следовало бы быть, справиться способны. Не то, чтобы совсем без посторонней помощи, но без постоянного курирования и опеки – вполне.
Да и Виктория, похоже, так и не простила ни Ольге, ни Монастырю развязки этой истории с мэром, чувствовала себя виноватой… вернее, считала, а эмоционально наверняка обвинила как раз Ольгу. И настоятеля, с самого начала знавшего, что освобожденная лебединка захочет расквитаться со вчерашним хозяином, но не предупредившего Берегинь. Бывшая послушница, впрочем, тоже понимала это с самого начала, а не обсуждала с девочками просто потому, что это казалось таким очевидным…
Какой смысл полагать, будто они шестеро «разрушили жизнь» мэру? Он сделал это сам, своим необдуманным поступком много лет назад, а сейчас все всего лишь увидели естественные последствия. Почему Виктории так нравилось винить себя и других в том, что не имело к ним ровным счетом никакого отношения?
Но – хватит уже. Девчонок по своему образу и подобию не переделать, так пусть действуют теми методами и силами, в которых чувствуют уверенность. А Ольге следует завершить начатое и предоставить Берегинь самим себе, задумавшись, наконец, о собственной жизни и цели. Наверное, поискать призвание в каких-нибудь учебных заведениях силовых структур или даже военных – для мира людей идеальное прикрытие, чем еще можно заняться в восемнадцать лет, как не поступать на обучение? Девушек, конечно, в такие организации берут неохотно, но талант и навыки Экзекутора будут полезны, да и перспективное прикрытие для, собственно, экзекуторской деятельности…
Не обязательно же становиться похожей на этого брата Эдуарда! И почему все обращались «брат» к вольному Экзекутору, никогда в Монастыре не числившемуся? Подозрительный тип, что ни говори… или это просто ее же личная неприязнь? Впрочем, дела монастыря давно уже не должны ее интересовать!
- Оленька, добрый день! О чем Вы так напряженно размышляете, душа моя?
Девушка поморщилась. Только Гавриилу хватало дури обращаться к ней так… последнее время этот улыбчивый субъект становился все более любопытным и навязчивым, трудно сказать, что на самом деле ему было нужно, но… в следующем году ей в вересковской школе уже не работать, может, стоит ненадолго забыть решение держать в узде свой характер и, хотя бы на прощание, поучить этого типчика манерам? Матушка Любава была бы недовольна такими желаниями воспитанницы, но… хотя бы представить себе это можно.
Прокрутив в мыслях подробности абстрактной «расправы» Ольга воспарила духом настолько, чтобы даже суметь улыбнуться Сивину в ответ и максимально вежливо осведомиться, какого беса ему надо. Ни физкультура, ни информатика в экзаменах почти не оказались затронуты, поэтому в школе им обоим делать с окончанием, собственно, занятий, оказалось практически нечего. Ольга использовала опустевший зал для собственных тренировок, а вот Гавриил страдал от безделья и вязался с разговорами то к ней, то к еще одной молодой преподавательнице – Анне Симоновне Хренниковой. Увы, та как раз оказалась загружена буквально по свой «конский хвост», помимо физики после увольнения Северинова взяв на себя еще и химию (школа уже пережила три локальных пожара и бесчисленное количество взрывов в лаборатории, но директриса искренне надеялась, что до сентября здание выстоит, а ей удастся нанять нового педагога).
- Какой смысл отсиживать трудодень в четырех стенах, если делать тут все равно нечего? – воодушевившись столь редкой со стороны девушки приветливостью, невинно заметил Сивин. – В июне большая редкость действительно хорошая погода: либо дожди стеной, либо удушающая жара, третьего, как правило, не дано. Может быть, прогуляемся по городку часов до пяти, главное-то, к шести быть на месте, а Олимпиадочке сейчас не до того, чтобы проверять, чем заняты сотрудники…
Ольга уже открыла было рот, но ответить Гавриилу, что он может куда угодно, лишь бы подальше, отправляться погулять в одиночестве, не успела.
- Знаете, на Сувенирном переулке снова открылся совершенно уникальный книжный магазинчик… Вроде бы зимой там подрабатывал какой-то студент, сам владелец за прилавком стоять не может, но я приехал в этот город позже, когда магазин уже стоял закрытый, а очень любопытно было бы посмотреть…
- Снова открылся?
- Ну да! Вроде бы этот парень, ну, продавец, вернулся буквально на днях и…
Вроде бы, он говорил еще что-то, но Ольга уже вынуждена была научиться воспринимать пустую болтовню не более чем шумовым фоном, выделяя только слова и фразы, способные оказаться важными, иначе вне монастыря, особенно в школе, и недели в относительно здравом уме не протянуть.
Неужели Сергей вернулся? Как-то не особенно верилось, что только из-за того, что мучения с защитой диплома завершились – вероятно, благополучно…
Все-таки, когда имеешь дело с драконом на побегушках у Темного Князя – пусть даже в данный момент этот дракон и заключен в человеческом обличье – нельзя просто проигнорировать его появление в городе… Наверное, если бы Ева могла подслушивать чужие мысли, она весьма ехидно уточнила, что дело, конечно, именно в этой причине…
- Ну, хорошо. Пошли в этот твой книжный магазин.
От неожиданности Гавриил перестал болтать глупости и недоверчиво, явно выискивая скрытый подвох, на нее уставился. Но брать свои слова назад мужское тщеславие не позволило, поэтому Сивин снова – хотя и не настолько искренне, как поначалу – изобразил сияющий оскал и предложил руку, слегка успокоившись, когда Ольга этот жест проигнорировала. Мир все-таки не сошел с ума.
«Что-то в этой его привычке постоянно скалиться… лошадиное. Хотя черты лица, вроде, вполне приятные. Да еще фамилия эта…»
- Вы ведь пришли работать в эту школу немного раньше меня, Оленька? Возможно, мой вопрос покажется немного странным… но вы ведь замечали, здесь все это время происходили, скажем так, не совсем обычные вещи. Эта таинственная эпидемия, о которой было столько разговоров, или некоторые люди, которые начали вести себя несколько странно – это ведь малая толика всего, что здесь творится. Чего стоят эти разговоры о мальчишке, вообразившим себя, гм… каким-то домашним животным.
Ольга едва сдержала смешок, оценив деликатность Гавриила.
- Кроме того, мне почему-то показалось, у вас на особом счету пять девочек из старших классов, только с ними вы ведете какие-то дополнительные занятия, я часто замечал, как они задерживались после уроков… но, по крайней мере, Евгения точно не похожа на человека, у которого были бы способности или интерес к физкультуре…
Вот уж точно – меньше всего похожа! Непонятно только, к чему этот Сивин клонит…
- Просто я заметил, что абсолютно все необычные происшествия прямо или косвенно связаны хотя бы с одной, а чаще всего и с несколькими из этой пятерки? Вы никогда… не замечали в их поведении ничего необычного?
- По-моему, они совершенно типичные девчонки своего возраста. Даже слишком типичные! – искренне ответила девушка. Конечно, именно это и должно было считаться нормальным, однако ее, выросшую совсем в других правилах и нормах, многое из этой «типичности» продолжало глухо раздражать. – Не понимаю, что вас здесь интересует. И, если так, то почему вы не расспросили саму Еву, мне показалось, она весьма охотно с вами общается. Даже на факультатив записалась, хотя с компьютерами у нее вряд ли лучше, чем с физической подготовкой!
- Да, и это весьма странно. Евгения весьма разговорчивый и открытый ребенок… иногда чересчур даже, - на сей раз примешав к голливудскому оскалу толику смущения, Гавриил зачем-то ущипнул себя за мочку уха. – но, стоит коснуться определенных тем, как в рот воды набирает. А ведь она была первой жертвой этой таинственной эпидемии… и тот сошедший с ума юноша, вроде бы, был как раз ее парнем.
Как раз в этом стечении обстоятельств Ольга не видела ровным счетом ничего удивительного – она бы поразилась, если, являясь парнем Евы, кто-нибудь сумел бы сохранить здравый рассудок!
- Меня всегда интересовало все загадочное и необычное… а на загадки у меня чутье, поэтому я и приехал в Вересково. И Вы, Оленька, сдается мне, одна из главных тайн этого города.
- Глупости! – увернувшись от попытки Сивина приобнять ее за плечи, снова совершенно искренне огрызнулась девушка. Если кто-то в этом городе еще, вне сомнения, нормальный и самый обычный человек, то это она! – Кстати, вот и ваш магазин!
- Так вы уже бывали здесь раньше?
- Приходилось…

[Владлена]

Теперь бывшая послушница уже сожалела, что согласилась на эту прогулку. Что за поспешное необдуманное решение? Навестить Сергея, если он, конечно, действительно вернулся, можно было бы и позже – в одиночестве. Гавриила ведь и магазин наверняка интересует в качестве «очередной загадки», бес знает, что ему здесь уже удалось раскопать и сопоставить… А добавлять еще одну проблему к уже существующим – это чересчур!
Сивин в задумчивости потер подбородок, быть может, припомнив, как легко Ольга способна перейти от слов к ударам в челюсть, когда ей что-то не нравится, и расспросы прекратил. Но наверняка же ему показалось тогда странным… в челюсть-то он схлопотал, обнаружив девушку без сознания после стычки с мэром и лебединкой. Что ни говори, валяться с утра пораньше на школьном крыльце без сознания – занятие навевающее многим людям какие-то странные подозрения…
Чертов Гавриил уже перед дверьми магазинчика на пару шагов обогнал спутницу, галантно распахнув перед ней дверь и предоставив первой оказаться в довольно тесном торговом зале… прямо лицом к лицу с Сергеем.
- Ну… привет, - после полуминутного молчания первым заговорил юноша.
Понимание того, на кой черт она вообще сюда явилась, окончательно ускользнуло от Ольги. Даже если Сергей опять что-то и затеял, можно подумать, из него что-то получится вытянуть! Только туману напустит… Не потому же первым же порывом было непременно его увидеть, едва услышав о возможном возвращении. Ладно! Теперь она знает, с кем имеет дело, и вполне может разобраться в ситуации… да и просто справедливо не верить ни единому слову дракона!
Но какой тогда смысл вообще о чем-то разговаривать?!
- Сергей, я только хотела…
- Так вы что, знакомы?! – как-то без обычного своего воодушевления, можно даже сказать, кисло поинтересовался за спиной девушки Сивин. Выразительная мордашка Сергея слегка вытянулась.
- А ТЫ-то что здесь делаешь?! – в тон, не слишком-то приязненно, поинтересовался Змей.
Гавриил уставился на Ольгу с разочарованием, достойным детсадовца, случайно раскрывшего коварство взрослых, вместо деда Мороза подсунувших местного дворника в накладной бороде, после чего с негодованием обернулся к Сергею.
- Я-то как раз спросить хотел, что ты здесь делаешь – и не смей заявлять, что первым спросил, зараза подколодная. Все равно не поверю, что одному из лучших выпускников МГУ не нашлось другого занятия, кроме как книгами в подобной тьмутаракани приторговывать!
- Какое совпадение, вот и мне слабо верится, - быстро совладав с собой, Сережа перешел на совсем уж медоточивый елейный тон. – что другому выпускнику из лучших, причем куда более востребованной, нежели культуролог, специальности, не нашлось в Москве рабочего места. Опять тебя в чужой огород понесло, скотина рогатая?
- Он еще и… - ни к кому конкретно не обращаясь, начал было патетически восклицать в потолок магазинчика Сивин, но оборвал себя на полуслове, снова с разочарованием покосившись на Ольгу. – Никогда бы не подумал… но, наверное, следовало бы, хотя… жаль конечно.
- Думать? – окончательно перестав понимать происходящее, переспросила Ольга. Сергей сдавленно хмыкнул, а Гавриил на миг продемонстрировал весьма театральное негодование. Надо же, у этих двоих так много общих черт! Впрочем, они и есть одинаково уверенные в собственной неотразимости самоуверенные заразы, это она и раньше подмечала!
- Не обращай на него внимания, Олененок. Гавриил еще в университете завидовал моей неотразимой внешности и природному обаянию!
Что, в принципе, и требовалось доказать.
- Скажи лучше, твоей милой привычке считать абсолютно любую девушку теоретически своей!
- Идиоты! – пробормотала Ольга, более-менее разобравшись в ситуации. Если Гавриил и был старше Сергея, то на год-два, не больше, а судя по замечанию насчет выпускников, они, скорее всего, учились на параллельных или смежных потоках разных факультетов. Непонятно только, знал ли Сивин что-то о реальном мире, или его приятельские отношения с драконом ограничились дружеским соперничеством в беготне за девушками и от девушек. Она-то зналась с Сергеем долгие годы, как выяснилось, ничего на самом деле о нем и не зная. Надо будет поинтересоваться у Сергея позже – здесь ему обманывать подругу детства, вроде бы, бессмысленно. Ей он просто так, из вдохновения, никогда не врал…
- Я тоже очень-очень по тебе соскучился, Олененок! - протянув руку над прилавком, Сергей попытался провести тыльной стороной ладони по щеке девушки, но Ольга отступила на шаг. – Надеюсь, Гавриил тебе еще не слишком надоел? Ты, скажем так, его типаж. Поэтому он постоянно и дуется, считая, будто я увожу понравившихся девушек прямо у него из под носа…
- Трепло! – с чувством констатировал Сивин. – Когда это такое было?!
- Да хотя бы и прямо сейчас! – с неожиданной ловкостью перемахнув прилавок (а в детстве-то Ольга, которая, между прочим, была на пять лет младше, вынуждена была по полчаса дергать его за руку и уговаривать, что перелезть забор или перепрыгнуть канаву совсем не страшно!), треклятый гаденыш заключил ее в слегка демонстративные объятья. Опешившая девушка даже не сразу сообразила стукнуть его локтем под ребра, хотя обычно это происходило на уровне рефлексов почти без участия сознания.
- Сережа, прекрати придуриваться, в конце концов…
Завершить свое возмущенное шипение бывшая послушница не успела. Снова хлопнула двери – не с улицы, а из внутреннего зала магазинчика, заставив всех троих обернуться. На долю мгновения Ольга злорадно понадеялась, что явился хозяин книжной лавки, с которым Сергею придется объясняться за подобное поведение на рабочем месте – он, конечно, способен, что называется, ясными глазками оправдаться при абсолютно любых обстоятельствах – иначе она сама его еще несколько лет назад благополучно прибила – но все же полюбоваться на это сейчас было бы небезынтересно! Но, увы… за прилавком, потрясенно хлопая огромными серыми глазищами и беспомощно опустив руки, стояла Елена, которую Берегини уже полгода безуспешно разыскивали.
Что называется – ситуация.
Повисшую тишину нарушил приправленный довольно приятным звоном стук, золотой браслет-дракончик, словно ожив на мгновение, соскользнул с тонкого запястья девочки и затанцевал по лакированному дереву прилавка.
- Извините… - словно бы и не заметив этой потери, пробормотала Елена, старательно краснея и пятясь обратно к двери во внутренний зал. Только когда дверь снова хлопнула, Сергей догадался выпустить бывшую послушницу из объятий. Вид у него был наигранно-виноватый, но вполне искренне огорченный, с поправкой на его обычную манерность, на изящном личике в результате проступила практически театральная скорбь. Ну конечно, он-то явно рассчитывал, что Лада поможет ему вернуть способности дракона после своей инициации, а теперь, похоже, готова разочароваться в лучших чувствах! Не говоря уже о том, что Сергея непременно ждет, вздумай девчонка пожаловаться князю на «аморальное поведение» ручного дракончика! На его счастье, скорее всего, этого Елена не сделает…
- Разве твоя реплика в подобном случае не «Солнышко, я все могу объяснить!»? – к своему ужасу, почувствовав в собственном голосе ядовитые интонации Евы, осведомилась девушка. - С возвращением в Вересково, Сереженька!
Змей честно попытался изобразить по-детски беспомощную обиду, но по сравнению с обычной его артистичностью выглядело это слабовато – отвлекали какие-то собственные мысли, о которых ей можно было только догадываться.
Осиротевший браслет-дракончик, даже как-то потускнев от огорчения, притих на прилавке.